Хм. Что-то я не заметила в Ларисе особенной нервности. Напугана, да, но не истеричка тем не менее. Не наговаривает ли? Я решила не вдаваться в подробности, лезть в личную жизнь клиентки задачи не было. Задала несколько обычных вопросов про семейные тайны и проклятия, Марина спокойно и даже равнодушно ответила, что о таких не знает. Я покосилась на изящную статуэтку рядом с телевизором – наш штатный детектор лжи, очень полезный артефакт. Хрустальный шарик на ладони девушки в тунике оставался прозрачным. Не врет. Я не стала ходить вокруг да около и в лоб спросила:

– Что вы знаете о драгоценной броши, которую нашли у всех трех погибших? – Я внимательно наблюдала за лицом Марины и только поэтому заметила тень беспокойства, мелькнувшую на ее лице.

– Что-то слышала, бабуля о ней говорила, – небрежно махнула рукой она и выгнула брови. – Только как это ее нашли у всех трех, когда она всего одна? Бабушка как-то показывала, – пояснила Марина на мой взгляд.

– Вот и нам интересно, как эта брошь перешла от вашей погибшей матери к ее тетке, а потом и к Вере. – Я откинулась на диван. – Кто вещи забирал, вы или Лариса? Кто вообще на опознание приходил?

Марина нахмурилась, и чутье во мне подобралось. Кажется, не зря я вспомнила про младшенькую.

– К маме Лариса ходила, но я ее потом три дня отпаивала валерьянкой и коньяком, – ответила девушка. – Так что к тетке и сестре пришлось мне идти, у меня нервы покрепче оказались. – На лице Марины мелькнула кривая улыбка. – Мамины вещи тоже Лариса забирала, потом я уже.

Покосилась на артефакт – он повел себя странно. На нем мелькнули мутноватые разводы, и шарик снова стал прозрачным. Так-так, что-то Марина не договаривает, но вот что именно? Не заставлять же ее повторять свои ответы по отдельности! Хорошо, про брошь она хотя бы знает, значит, есть смысл обсудить этот вопрос с Ларисой, но уже в понедельник. Плюс, вдруг Андрюха что-то узнает завтра у духа, что поможет нам в расследовании.

– И среди вещей броши не было? – уточнила я на всякий случай, кося взглядом на статуэтку.

– Я все Ларисе отдала, – с едва заметной паузой ответила Марина. – Ее спрашивайте, была там брошь или нет.

Я покосилась на шарик: и снова эти туманные сполохи! Темнит барышня. Что-то она знает об этой броши, но просто так не скажет. Что ж, пойдем длинным путем в таком случае. Я даже не стала в песца перекидываться, уже ясно, что дело не в проклятье или порче, а, скорее всего, в этой самой броши. Надеюсь, бабуля Ларисы завтра просветит Андрюху, и на следующей неделе мы закроем дело.

– У вас все или еще что-то? – с заметным нетерпением спросила Марина, демонстративно посмотрев на часы.

– Спасибо, все, наверное, – не стала я ее задерживать. – Если что-то еще всплывет, мы позвоним вам.

– Хорошо. – Марина с явным облегчением встала и торопливо направилась к коридору.

Когда за ней закрылась дверь, почти одновременно выглянули Рэм и Женька.

– Слушали? – полуутвердительно произнесла я.

Они синхронно кивнули.

– Ждем, что Андрей завтра узнает, и в понедельник говорим с Ларисой насчет броши, – уверенно сказал Рэм, выходя из кабинета. – После уже навещаем Марину в ее квартире, – добавил он. – И там по обстоятельствам. На сегодня все, хороших выходных. – Рожнов чуть улыбнулся и протянул Женьке руку.

Лис всего лишь мгновение поколебался, потом пожал. Я помахала уже из коридора, на секунду наши с Рэмом взгляды встретились, и я поспешно отвернулась. У меня будут целые выходные без Женьки и без Рожнова, и я приложу все усилия, чтобы не думать ни об одном, ни о втором. Я просто хочу отдохнуть, и все. Женька помог мне одеться, и мы поехали домой. Эта долгая и насыщенная неделя закончилась наконец, ура.

А утром рыжий отвез меня в Пушкин к Варваре и Степану, сам поехал к своим, и для меня наступили долгожданные выходные.

Этим же утром, квартира некроманта

Проснувшись и позавтракав, некромант решил проехаться до галереи и проверить, как продвигаются дела с написанием портрета Алены. Конечно, они договорились с художником, что он позвонит, как работа будет завершена, но мужчина предпочитал контролировать все сам. Вряд ли художник обидится, если клиент зайдет без предварительной договоренности, насколько некромант понял, тот почти все свободное время проводил в мастерской за выставочным залом, увлеченный своей работой и заказами.

Субботний Питер был таким же суетливым и шумным, как в любой другой день недели. Все куда-то торопились, сигналили машины на светофорах, наглые пешеходы перебегали Невский чуть ли не перед капотами авто, вгоняя водителей в нервную дрожь. Совершенно не обращая внимания на людской муравейник вокруг, некромант дошел до галереи, в которой было пусто и тихо, и уверенно направился в ее дальнюю часть.

– Я к Кириллу, – небрежно бросил он встрепенувшейся администраторше, миловидной изящной блондиночке в белоснежной блузке с черными пуговицами и с идеально уложенной прической.

Останавливать его, конечно, не стали. Некромант открыл неприметную дверь, прошел узким коридором и уперся в тупик, в котором были еще три двери. За одной из них и находилась мастерская Кирилла Вересникова, того самого художника. Гость уже взялся за ручку, собираясь открыть и войти, как до него донеслись приглушенные голоса изнутри.

– …В какой срок? – Густой бас, говоривший с ленцой и одновременно требовательный, словно его обладатель привык отдавать распоряжения.

И они выполнялись беспрекословно и без обсуждения. Явно большая шишка какая-то.

– Если картина будет у вас, то около недели, если у того, кто изображен, – несколько дней. – А это уже художник, только куда подевалась мечтательная расслабленность? – Вообще, такие вопросы можно решить и по почте, я не люблю, когда дела обсуждаются вот так, почти на виду у всех!

Кирилл отвечал четко, даже жестко, с отчетливым недовольством в голосе, не мямлил и не переспрашивал. Некромант подобрался и замер, превратившись в слух. О чем это они говорили, интересно?

– Не рычи на меня, мальчик, – снисходительно отозвался посетитель. – Мы всего лишь разговариваем о моем заказе, за который я, кстати, тебе денег заплатил, и хороших. Когда его можно забирать? – уточнил невидимый клиент.

– Завтра к вечеру будет готово, – отозвался Кирилл сухо. – И не забывайте об условиях, как мы договаривались. Мне лишние проблемы не нужны. – Некроманту показалось, в голосе художника зазвучало предупреждение.

– Не забуду, не переживай, – с легким раздражением отозвался его собеседник. – Картину лишние люди не увидят.

– Хорошо. Тогда завтра забирайте заказ.

Некромант понял, что разговор завершен, бесшумно открыл одну из дверей и юркнул в темную кладовку, полную швабр, каких-то сломанных мольбертов и прочего хлама. Там еще остро пахло масляными красками, и ему пришлось задержать дыхание, чтобы не чихнуть ненароком. В коридоре послышались постепенно удалявшиеся шаги, и, выждав для верности еще несколько мгновений, некромант вышел обратно. Теперь он проявил вежливость, постучав, и зашел, только услышав с той стороны ответ. Кирилл сидел перед мольбертом и увлеченно рисовал какой-то пейзаж, и по его лицу невозможно было даже предположить, что только что он вел серьезный деловой разговор.