«Мама прислала Жозефа, — подумала молодая женщина, растроганно созерцая свой любимый городок. — Могла бы и сама нас встретить. А папа? Я не сочла нужным навестить его в больнице. Боюсь, он испытает шок, увидев Киону в таком состоянии».

Обычно молчаливый, Жозеф разговаривал всю дорогу, в основном расхваливая замечательную идею Лоры открыть частную школу для детей.

— Мадемуазель Андреа — квалифицированный преподаватель, — восторгался он. — Железная рука в бархатной перчатке, как говорят французы. Мари сильно продвинулась с тех пор, как ходит на ее уроки. Но сегодня детям дали выходной, чтобы они тоже могли вас встретить.

Эрмина объяснила Акали, кто такая Мари.

— Месье рассказывает про свою дочку. У нее такое же имя, как у одной из моих близняшек. Поэтому моя Мари решила называться Мари-Нуттой. А потом и просто Нуттой.

Машина проехала мимо монастырской школы, величественное строение которой прекрасно вписывалось в окружающий пейзаж. Погода стояла ясная, пурпурное солнце, предвещавшее бабье лето, озаряло холмы, поросшие елями и кленами. Решающий момент приближался.

— Мы сейчас зайдем к моим родителям, — сказала Эрмина Акали. — А потом отправимся к нам домой. Киона, ты хорошо себя чувствуешь?

Ее сестренка сидела бледная, с мрачным взглядом и поджатыми губами. Она молча кивнула.

— Держись, моя девочка, — подбодрила ее Эрмина. — Ты знаешь, что у нас теперь есть пони? Ты сможешь ездить на нем верхом.

Эта новость, похоже, воодушевила Киону. Она улыбнулась.

Лора поджидала прибытия автомобиля. Стоя у окна, выходящего во двор, она готовилась как можно приветливее принять Эрмину и обеих девочек. В доме каждый получил конкретные указания. Детям она порекомендовала не показывать свое удивление при виде Кионы.

— У нее бритая голова, на лице синяки, треснуло ребро. С ней нужно быть деликатнее. Я не хочу услышать ни одного слова, которое могло бы ее расстроить.

Мирей напекла оладий на полдник и заварила много чаю. Шарлотта и Мадлен должны были ждать в бывшей детской в компании мадемуазель Дамасс.

— Если их встретит слишком много народу, когда они войдут, — сказала Лора, — будет очень шумно, а я не хочу тревожить этих маленьких страдалиц.

Несмотря на свой вспыльчивый нрав, она обладала бесценными качествами, зачастую незаметными за ее капризами. Она не выносила, когда кто-либо посягал на невинные души. Поэтому женщина искренне жалела Киону. Антипатия, которую она испытывала к странной девочке, объяснялась лишь одним, по ее мнению, важным пунктом: ребенок родился от связи Талы и Жослина. Отчаянно ревнуя, она так и не смогла с этим смириться. Но теперь прекрасная индианка умерла, и все ее мысли были заняты здоровьем Жослина. Поэтому Лора сложила оружие.

— Ты просто ангел, дорогая, что вытащила меня из больницы, — раздался голос мужа за ее спиной.

— Это нормально, Жосс. В любом случае за тобой здесь лучше ухаживают. И Эрмина будет довольна, что ты здесь.

— Если только мое сердце выдержит шок от встречи с Кионой. Подумать только, ее били и держали в карцере!

Все больше нервничая, Лора покусывала ногти. Она с жалостью взглянула на своего мужа: он был так слаб…

— Держись, Жосс. Я люблю тебя и не хочу потерять. Везде война. Мы должны поддерживать мир хотя бы в нашем доме.

Услышав шум мотора, оба вздрогнули. Лора прижалась лицом к стеклу.

— Господи, вот они! Делаем, как договорились. Я выйду встречать их на крыльцо, одна.

Жослин согласно кивнул. Он все равно не мог сдвинуться с места от волнения, в горле стоял ком.

Эрмина вышла из машины первой. Она сразу же увидела под козырьком свою мать с копной светлых волос, в скромном платье из серой шерсти.

— Пойдемте, мои хорошие, — мягко сказала молодая женщина.

Она направилась к дому, держа девочек за руки. Жозеф Маруа не пошел за ними сразу, он закурил трубку.

— Добро пожаловать в Валь-Жальбер! — произнесла Лора с почти робкой улыбкой.

Мать Эрмины не смогла ничего добавить, охваченная безмерной жалостью. Она с трудом узнала Киону в этой маленькой изможденной девочке с бледной кожей, кровоподтеками на щеках. Под розовым платком угадывался бритый череп. Акали выглядела чуть лучше со своими черными, очень жесткими волосами, закрывающими затылок. Обе девочки были одеты в нарядные платья.

— Эрмина, дорогая, какой у тебя усталый вид! — наконец вымолвила она, обнимая дочь. — Входите! Здравствуй, Киона, здравствуй, Акали! Пойдемте в гостиную. Кое-кому не терпится вас увидеть.

Киона ничего не ответила. Ее сердце билось очень сильно. Она представляла Лору жестоким врагом, но ничего плохого от этой женщины не исходило. Акали еле слышно поздоровалась, ослепленная красотой дома, в который она попала.

— Папа, ты здесь? — удивилась Эрмина, увидев своего отца. — А я еще раздумывала, не стоит ли заехать к тебе в больницу.

Жослин поднялся с кресла. На нем были халат из шотландской шерсти и мягкие домашние туфли. Эрмине показалось, что он постарел на десять лет всего за неделю. Он взволнованно обнял ее.

— Спасибо, доченька, что привезла Киону, — тихо сказал он, показывая взглядом на девочку. — Бог мой! Бедная малышка! Ее просто не узнать.

Стараясь дышать ровнее, он повернулся к девочке и знаком попросил подойти.

— Здравствуй, моя милая, подойди, поцелуй своего крестного! — попросил он неуверенным голосом. — Я ждал тебя с таким нетерпением и очень тревожился за тебя. Теперь ты здесь, и мы все будем о тебе заботиться.

— Здравствуйте, месье, — ответила Киона, не сдвинувшись с места.

Она смотрела на него холодно и недоверчиво. Он был потрясен этим безжалостным взглядом. Если что-то и осталось прежним в Кионе, так это ее янтарные глаза, порой такие же загадочные, как у волков.

Удивленная сдержанностью своей подруги, Акали робко улыбнулась Жослину. В гостиную вошла Мирей с блюдом оладий в руках. Улыбчивая, румяная, она одним своим видом могла разрядить обстановку.

— Полдник накрыт, барышни, — сообщила она, подмигивая обеим девочкам. — Теперь, когда вы здесь, мы можем позвать детей, а то они уже потеряли последнее терпение. Не так ли, мадам?

— Так, Мирей, — мягко ответила Лора. — Я этим займусь.

Она направилась к коридору. Воспользовавшись паузой, Эрмина расцеловала экономку.

— Ах! Моя Мимина! — воскликнула та. — Ты выглядишь как побитая собака, вся бледная, с черными кругами под глазами. Но я поздравляю тебя, ты сделала все, что нужно. Ну что, мои хорошие, поцелуете старушку?

Киона всегда испытывала симпатию к Мирей. Она без колебаний подошла к ней и обняла под растерянным взглядом Жослина, который рассчитывал на такую же встречу. Акали переминалась с ноги на ногу, разглядывая безделушки, красивые гардины в цветочек, люстру с хрустальными подвесками, ковры, резную мебель. Топот, раздавшийся на лестнице, отвлек ее от восхищенного созерцания. Ее взору предстал темноволосый мальчик с золотистым цветом лица, крепкий и стройный, который радостно воскликнул: