Светло-русые волосы, голубые глаза на пол-лица, пухлые, кукольные губки и ямочки на щеках от улыбки. Да, она буквально не убирает улыбку с лица. И смотрит на Демьяна… наверное, так, как я когда-то смотрела на него.

Не скажу, что Аня красивая. Но очень милая. Настолько, что мои зубы сводит, как от сладкого. Настолько, что я понимаю: не подойду к ним.

Зову официанта, чтобы расплатиться. Провожу картой, благодарю и поднимаюсь с места. Зачем-то поворачиваюсь, почувствовав на себе чужой взгляд.

Не Демьян.

Азамат…

Наглое мужское лицо улыбается мне, а потом еще высоко поднимает пузатый бокал в знак приветствия. Он сидит в чисто мужской компании и, судя по почти пустой бутылке коньяка, на их столе, уже довольно давно. Интересно, а как давно он меня заметил?

Насмешливо улыбаюсь Азамату и степенно иду к выходу.

Оказавшись на улице, точнее на широком балконе, я тяжело дышу, облокотившись о перила балюстрады. Смотрю на сад, где включили подсветку, и теперь центральная аллея напоминает сказочный сад с миллионом маленьких, светящихся огоньков. Красиво.

Я вообще научилась видеть прекрасное в маленьком и, казалось бы, ранее незаметном. А еще за это время я усвоила минимум три главные вещи.

Первое — никто не имеет право посягать на твою свободу и тем более лишать ее.

Второе — не во всем, что с нами происходит, виноваты мы сами. Зачастую поступки других людей играют немаловажную и не всегда положительную роль.

Ну и третье — я, оказывается, не не умею любить, я просто однолюб. И именно свою первую любовь я принесу через всю жизнь.

А сюда я зря приехала. Не стоило. Потому что я понимаю, что в любом бы случае не смогла бы к ним подойти. Как там говорят? Любишь — отпусти?

— Что ты здесь делаешь? — слышу я неожиданно и дергаюсь. Шагов я не слышала, погрузившись в свои мысли. А Демьян уже стоит рядом. — Только не говори, что пришла поужинать. В такие совпадения я не верю.

Поворачиваю в сторону Демьяна лишь голову. И смотрю не на него, а на его руки, которыми он так же, как и я, вцепился в перила.

— Ты видел меня в зале? — спрашиваю полушепотом, вдруг почувствовав себя нашкодившим ребенком, которого застукали на месте вроде бы невинного, но все же преступления.

Демьян звучно вздыхает и говорит:

— Ты расплатилась картой, и мне пришло сообщение. Не только с суммой, но и с названием места, где эта сумма потрачена. Я начал озираться по сторонам и увидел, как ты покидаешь ресторан… ты знала, что я здесь, и знала для чего. Так зачем пришла?

Спорить и отрицать я не берусь. Поэтому отвечаю:

— Прости, я… Я не собиралась вам мешать, если ты об этом. Не собиралась устраивать сцен и скандала. Я просто хотела посмотреть…

— На нее?

— Да.

— И как она тебе?

— Милая, — сходу отвечаю я, — и, полагаю, хорошая, как ты и говорил.

— Да уж, милая и хорошая, — фыркает Демьян.

— Извини, я не должна была приходить. Я… пойду, — произношу я и иду к лестнице.

— А ты не хочешь узнать, сделал ли я ей предложение? — останавливает меня совсем неожиданный вопрос.

— Меня это не касается.

Я уже делают шаг, спускаюсь на одну ступеньку, как вдруг Демьян с силой бьет ладонью перила балкона.

76

Демьян буквально подлетает ко мне и, схватив за руку, прижимает к стене:

— Серьезно? Не касается?

По тону голоса — злится. Но смотрю в его глаза и не понимаю, что там вижу. Ненависть? Боль? Разочарование?

— Тебе, правда, все равно?

— Вернись в зал. Тебя там ждет будущая жена… — прикрываю я глаза, стараясь держаться, чтобы голос не дрогнул. А еще задираю лицо, потому что чувствую, как глаза становятся мокрыми.

— Не все равно, — тут же подмечает Демьян, не вижу, но понимаю, что он улыбается. — В зале меня никто не ждёт, — мужчина встряхивает меня и заставляет на себя посмотреть. — Я не сделал ей предложение, я не смог, — он достает из кармана бархатную коробочку и демонстрирует ее мне. — То, что я ее не люблю, знал всегда, а сейчас понял, что не хочу… засыпать и просыпаться с ней. Прожить жизнь, — Демьян нервно вытаскивает кольцо, а потом швыряет его и коробку с балкона, — так что вместо помолвки получилось расставание. И, знаешь, самое лёгкое в моей жизни, хотя от меня ждали другого. И только приготовился выслушивать, какая я скотина, мне пришло сообщение, уведомление из банка… — Демьян прижимает меня к холодной стене все сильней, а потом рычит мне прямо в губы: — Вот как так? Что ты делаешь со мной, а?

— Я ничего не делала…

Мотаю головой, но стою и смотрю. Чувствую, как ноги начинают подкашиваться…

— Делаешь. С ума меня сводишь. Заставляешь почувствовать то, о чем я уже и забыл. Сам себя не узнаю, себе не верю. А еще никак не могу в голове уложить, что же я сделал, — он отстраняется, но при этом кладёт руку мне на талию, ведет ладонью вверх. — Много лет назад. Предал тебя, бросил… Молодой и глупый мудак! Как я виноват, блядь… Скажи, что я должен сделать? Встать на колени, вымаливать прощение? Я готов, я могу… я даже должен, — он пытается опуститься на колени, но я не позволяю, удерживая его за плечи. — Я все для тебя сделаю…

Здесь молодая пара покидает ресторан, каблуки женских туфель звонко стучат по мрамору. Я отвожу глаза, как будто мне стыдно, когда они проходят мимо и опускаю лицо. Но Демьян поднимает его пальцами за подбородок.

— Тина, — он шепчет, а у меня дыхание перехватывает, еще губа дрожать начинает, — знаешь, что я понял? Я же продолжал тебя любить и ненавидел себя и тебя за это. Вот как так? Ни к кому и никогда я больше не испытывал подобного… — он наклоняется, ниже и уже чуть коснувшись своими губами моих, едва слышно шепчет: — Черт, как же я люблю тебя.

Меня колотит. Как от лихорадки. От его признания такого болезненного и нужного одновременно. А Демьян целует меня. Капризно, порывисто, сильно сжимая мою талию.

Снова мимо проходят люди, не знаю, смотрят они на нас или нет, вроде кто-то даже усмехнулся… но мне уже все равно. Я всецело отдаюсь нашему поцелую, наслаждаюсь.

Больно бывает любить, да. Очень. Но любить и не принимать этого — больней. Особенно когда ты понимаешь: вот рядом с этим человеком я живу. И такой живой и