– Значит, теперь я могу ходить с пистолетом по улицам на законных основаниях?

– Рассуждая практически, ни один коп не потащит офицера морской пехоты в участок за то, что тот носит при себе пистолет, скрыто или на виду. Но лучше расставить точки над i. Вы собираетесь носить с собой «беретту»?

– Я к ней привык, да и пятнадцати патронов вполне достаточно для обеспечения безопасности. Как именно я должен буду её носить?

– Рекомендую вот это, Альдо, – сказал Доминик, подняв на вытянутой руке свой широкий пояс. Его на первый взгляд трудно было отличить от поясной сумочки, которыми чаще пользуются женщины, чем мужчины. Потянув за ремешок, Доминик открыл сумочку и продемонстрировал пистолет и два запасных магазина. – Ими пользуются многие агенты. Куда удобнее, чем классическая кобура. Она при долгой поездке на автомобиле запросто может выдавить почки.

Брайан без лишних слов надел такой же пояс на себя и уложил в сумочку пистолет.

– Куда мы пойдём сегодня, Пит?

– Снова в торговый центр. Нужно ещё потренироваться в преследовании.

– Чудесно! – заявил Брайан. – Только почему вы не пользуетесь пилюлями невидимости?

– Потому что Г. Дж. Уэллс унёс их рецепт с собой в могилу.

Поездка в Кампус занимала у Джека около тридцати пяти минут. Все это время он слушал новости на канале Эн-пи-ар, потому что, как и его отец, не любил современную музыку. Сходство с отцом на всём протяжении жизни то раздражало, то восхищало Джона Патрика Райана-младшего. Будучи подростком, он отчаянно боролся, стараясь сформировать свой собственный образ, отстоящий как можно дальше от всегда сдержанного, словно застёгнутого на все пуговицы, отца, но, оказавшись в колледже, быстро сдал все отвоёванные ранее позиции, даже не заметив, как это произошло. Он считал, что просто-напросто поступает разумно, когда, например, встречался с девушками, которые казались ему хорошими кандидатками в жёны, хотя ему так и не удалось найти идеальную невесту. А дело было в том, что он подсознательно сравнивал их с мамой. Он всерьёз злился на преподавателей в Джорджтауне, которые любили говорить, что он весь в отца, и на первых порах даже воспринимал такие слова как оскорбление, пока не напомнил себе, что его отец был вовсе не плохим парнем. Во всяком случае, мог бы быть куда хуже. Ему довелось увидеть немало бунтарей, даже в столь консервативном университете, как Дж-таун, с его иезуитскими традициями и суровой учёностью. Кое-кто из его однокашников даже устраивал настоящие шоу, демонстративно отрекаясь от своих родителей, но каким подонком надо быть, чтобы пойти на такое? Несмотря на всю упертость и старомодность, его отец был хорошим отцом, особенно в сравнении с другими. Он никогда не проявлял властность и позволял сыну поступать по-своему и идти собственным путём... может быть, рассчитывая на то, что сумеет подтолкнуть его на верную дорогу? – спросил себя Джек. Но нет. Если бы отец лелеял такие тайные замыслы, Джек наверняка заметил бы их.

Он переключился на тайные умыслы и заговоры. О них очень много шумели в газетах, им была посвящена чуть ли не половина издававшегося книжного чтива. Его отец не единожды смеялся по поводу того, что в один прекрасный день морская пехота выкрасит его «личный» вертолёт чёрной краской. Вот была бы умора, думал Джек. Он постоянно забрасывал Майка Бреннана, своего – как частенько шутили – заместителя отца, вопросами, из которых добрая половина была о заговорах. И с величайшим разочарованием узнал, что Секретная служба Соединённых Штатов уверена на сто процентов, что Джона Кеннеди убил Ли Харви Освальд и сделал это совершенно один. В академии Секретной службы в Белтсвилле, неподалёку от Вашингтона, Джек держал в руках винтовку «манлихер-каркано» калибра 6,5 мм – точно такую же, как та, что оборвала жизнь бывшего президента, – и даже стрелял из неё. Там же он получил о том трагическом событии полную информацию, которая полностью удовлетворила его, но никак не могла бы понравиться деятелям промышленного воспроизведения заговоров, чрезвычайно пылко и коммерчески успешно веривших в совсем иные варианты. Последние даже высказывали предположения о том, что его отец, как бывший сотрудник ЦРУ, являлся чуть ли не главным заинтересованным лицом развивавшегося на протяжении по крайней мере пятидесяти лет заговора, целью которого было поставить правительство под контроль ЦРУ. Да-да, именно так! Как и Трехсторонняя комиссия[40], и Мировой порядок франкмасонов, и все, что были в состоянии сочинить беллетристы. И от своего отца, и от Майка Бреннана он слышал немало историй о ЦРУ, из которых лишь немногие могли бы послужить подтверждением компетентности этого федерального агентства. В общем, всё выглядело достаточно прилично, но никогда и близко не приближалось к тому совершенству, каким представало ЦРУ в его голливудских версиях. Впрочем, в Голливуде, вероятно, считали и кролика Роджера реальной личностью – ведь фильмы о нём приносили деньги, и немалые, верно? Нет, ЦРУ имело несколько чрезвычайно серьёзных недостатков...

...И не был ли Кампус создан как средство для их исправления?.. Вот как следовало сформулировать вопрос. «Проклятье, – подумал Джек-младший, поворачивая на 29-е шоссе, – а не получится ли так, что теоретики заговора окажутся в итоге правы?..» Задав себе этот вопрос, он скривился и громко фыркнул в знак презрения.

Нет, Кампус нисколько не походил на такое учреждение. Ни на СПЕКТР из старых фильмов про Джеймса Бонда, ни на ТРАШ из «Человека из U.N.C.L.E.». Вся теория заговора базировалась на способности большого количества людей подолгу молчать, а ведь Майк много раз говорил ему, что плохие парни не умеют держать язык за зубами. Вряд ли в федеральных тюрьмах удалось бы найти глухонемого, не раз говорил Майк, а вот преступники никогда не понимали этого, идиоты.

И люди, которых он пытался теперь выслеживать, имели ту же проблему, а ведь они, предположительно, были умны и руководствовались высокими идейными соображениями. По крайней мере, так они сами думали. Но нет, даже они не были Плохими Парнями (с большой буквы) из кинофильмов. Им нужно было с кем-то общаться, и разговоры вели их к краху. Он задумался о том, что это могло означать: то ли злодеям необходимо похвастаться, то ли они испытывали потребность говорить другим, что они, дескать, творят добро, только несколько извращённым способом, и убеждаться в том, что все с ними согласны? Парни, жизнь которых он анализировал, были мусульманами, но ведь существовали и другие мусульмане. И его отец, и он сам были знакомы с принцем Али из Саудовской Аравии, а он, определённо, был хорошим парнем; он подарил папе меч, благодаря чему получил кодовое имя в Секретной службе, и до сих пор бывал у них дома самое меньшее раз в год, поскольку люди из Саудовской Аравии после того, как подружишься с ними, становились самыми обаятельными людьми в мире. Конечно, для них немаловажным фактором было и то, что американский друг является бывшим президентом. Или, если говорить о нём самом, сыном бывшего президента, который теперь прокладывал свой собственный путь в «чёрном» мире...