— Вы в прошлый раз сказали, что не выпивали с ней, а вот у меня есть сведения, что вас частенько у местной самогонщицы видели.

— С ней я не выпивал. А остальное вас не касается, — несколько грубовато ответил тот.

— Утром тридцать первого июля вы где были, сможете припомнить?

— Нет. А что?

— Это было через несколько дней после смерти Волошиной. На улице, среди белого дня, было совершено покушение на ее дочь.

— А я тут при чем?

— Еще несколько дней спустя вы подали документы на оформление этой квартиры на себя. Вы же знали, что у умершей есть дочь, которая является прямой наследницей? Единственной, — подчеркнул Калинин.

— Подал и подал. Наследница эта даже не появилась после смерти, не позаботилась о матери, кремировали ту по государственной программе. Откуда мне знать, может ей эта жилплощадь и не нужна?!

Калинин зашел с другой стороны.

— Что вы делали тридцать первого июля на улице Маршала Новикова, неподалеку от того места, где было совершено нападение на дочь Волошиной?

— Я уже ответил, что не помню, где я был и что делал тридцать первого июля, месяц прошел.

— У нас есть записи с видеокамер, на которых видно, как вы идете по этой улице, и по времени это совпадает с нападением.

— И что? Там, разве, гулять запрещено? — усмехнулся тот.

— Значит, вы уже не отрицаете, что там были?

— Я говорю только, что я там был. Возможно. Гулял. Не помню. А вот вы на что-то другое намекаете.

— Вы там не только гуляли, но и напали на дочь Волошиной, — майор с трудом сохранял вежливость, — чтобы устранить наследницу, чтобы вам никто не помешал завладеть этой квартирой.

Виталий помолчал, пожевал губами, не сводя с него глаз, и с упрямой решительностью произнес:

— Это еще доказать надо.

— Докажу, — пообещал Калинин.

Выйдя из здания общежития, майор с удивлением обнаружил, что время уже перевалило за шесть. А ведь он собирался встретить Аню с ее курсов, тем более находились они неподалеку. Но оказалось, что та уже в супермаркете по соседству с домом. Решив про соседа ей пока ничего не рассказывать (сначала нужно было решить, как доказать его вину, а будет это не так просто), Калинин полетел на встречу к Ане. Со всеми разъездами ему даже чашки кофе за весь день не удалось выпить, и он уже предвкушал, какой вкусный ужин наколдует сегодня его личная волшебница.

Так приятно было назвать ее «своей». Не просто называть, а действительно это чувствовать. Еще недавно он злился из-за того, что Аня оказалась «девочкой», однако сейчас Калинин уже и думать не хотел о том, что к ней мог бы прикасаться другой мужчина. Теперь от одной мысли об этом мутнел рассудок, хотя раньше такие моральные аспекты его мало волновали. Просто с появлением в его жизни Ани многое изменилось, в первую очередь он сам.

И сейчас Калинин понимал — как бы ни боялся он привязаться к ней, это все равно случилось. Он так долго не желал признаваться себе, что полюбил ее (нет, не так — влюбился, как мальчишка), сомневался в возможности их отношений, потому что знал, чувствовал, что с ней это не на «один раз», она достойна большего. Немало времени ему потребовалось, чтобы признать свои чувства, необратимость того процесса, который произошел в нем. Но еще больше времени ушло на то, чтобы позволить себе открыто их проявлять. Именно с ней отныне было связано все, чего он хотел. Она сама в один миг стала для него этим «всем». Особенно остро он осознал это там, возле гаражей, когда понял, насколько далеко все зашло, и выхода не видел. Еще острее — в тот момент, когда Аня собрала вещи и ушла, а он, словно без кислорода остался, хватал ртом воздух и никак не мог вдохнуть. Чувство, сравнимое со смертью, такое же страшное и безысходное. Но теперь это все было в прошлом. По крайней мере, так думал Калинин этим вечером, глядя в прекрасные светлые глаза той, которую любил. А потом внезапно провалился во тьму.

Свет, заполнявший комнату, был слишком ярким для раннего осеннего утра. Раскрыв глаза, он понял, что проспал. Так и оказалось, часы показывали половину девятого. Ани рядом не было.

Калинин с трудом поднялся. Голова была тяжелой, будто накануне он хорошенько «принял на грудь». В другой комнате, в ванной и на кухне, Ани так же не оказалось. Неужели, ушла на учебу и не разбудила его, недоумевал Калинин. Еще сильнее он удивился, когда обнаружил, что его собственный телефон оказался выключенным. После появления заставки, тут же посыпались неотвеченные вызовы — большинство из них было от Воронова.  Но первым делом майор набрал Ане. «Абонент не отвечает или вне зоны действия сети», безразлично сообщил механический голос. Схватив пистолет и ключи от машины, Калинин вылетел из квартиры. 

— Что ты делаешь? — Ксения прильнула к Владу, обвила его шею руками, заглянула в экран ноутбука, за которым он работал. — Тебе много еще?

— Щас, минутку, — он несколько раз щелкнул по клавиатуре. — Диня спит?

— Давно уже. Он сегодня устал, — она присела к столу и, подперев щеку ладошкой, с улыбкой смотрела, как Влад работает. — Столько впечатлений новых. Ты тоже, наверно, устал? Чаю хочешь?

В комнате горел ночник, и в его теплом приглушенном свете черты лица Демидова выглядели мягко, не так как в последние несколько дней.

— Все наладилось? — ее рука легла на его ладонь.

— Ты о чем?

— Мне кажется, ты в последнее время был расстроен.

— Все хорошо, — Влад переплел пальцы Ксю со своими, поцеловал ее запястье. Ему было приятно, что она за него волнуется. — Переживать не о чем.

— Может, чаю?  

— Нет! А вот от кое-чего другого не откажусь, — он захлопнул ноутбук, потянул Ксю к себе на колени. Все-таки, когда ребенок взрослеет, это создает определенные трудности, начинаешь ценить моменты, когда он просто спит.  

В это время зазвонил домофон. Демидовы переглянулись.

— Кто это так поздно? Почти полночь.

Ксения пожала плечами.

— Погоди, — Влад поспешил в прихожую, пока трель домофона не разбудила сына. — Да? — произнес в трубку несколько раздраженно, а потом уже напряженно: — Это кто? — выслушав ответ, резко повесил трубку, кинулся обуваться.

— Влад, ты куда? — волнение Влада передалось и Ксении.

— Я сейчас, — он не даже не посмотрел на нее, выскочил в подъезд. — Дверь закрой, — бросил напоследок.   

Демидов мчался вниз, перескакивая через ступеньки, и не верил, что девчонка решилась на такое — у нее, видимо, совсем крышу сорвало от стресса. Этот вариант он как-то упустил из виду. Сколько она дала ему? Минуту? А иначе полицию вызовет? Вот дурная! С полицией-то он разберется, больше вгоняло в ступор ее поведение.

Он пинком распахнул дверь подъезда и остановился, внимательно оглядываясь по сторонам. В ночной тиши никого не было. Где-то вдалеке тусила молодежь, приглушенно шумели машины на шоссе. Изредка раздавались другие звуки, но никого не было. Влад сделал шаг-другой и тут отчетливо почувствовал, что за ним наблюдают. Неприятное ощущение…