Так вот, это «нечто» походило на пугало в скоморошьем одеянии. И меня больше всего поразило странное выражение его глаз: с одной стороны, тщательно скрываемые страх и неуверенность, переходящие чуть ли не в затравленность, с другой — упрямство и желание настоять на своем.

— Чем обязаны? — полюбопытствовал я, разглядывая неожиданного гостя и судорожно просчитывая, откуда он мог тут взяться.

— Я тебя люблю! — выпалил пришелец и вздохнул с та-аким облегченным видом…

— Хм, — осекся я, не зная, как отреагировать — то ли смеяться, то ли плакать. Мальчики мне признавались в любви впервые! Естественно, можно хорошенько двинуть наглецу в челюсть или вызвать на поединок и прикончить за дерзость, но… на это сборище косточек даже у меня рука не поднималась. На него же без слез не взглянешь! — Смело.

— Да как ты смеешь, щенок! — выпрыгнул вперед один из воинов, рассудивший, что мне по рангу с этим недоразумением сражаться за честь не положено.

Юноша ласково посмотрел моему защитнику в глаза и двумя пальцами спокойно отвел лезвие меча. Никодим оторопело уставился в голубые, ярко полыхнувшие очи гостя и… застыл.

— Извините, — мягко сказал пришелец, и лично я сразу почувствовал настоятельную потребность в ласке и нежности. — Я не представился. Бог.

— Опа! — вырвалось у меня, пока нехотя опускался на одно колено. — Приплыли!

— Ну что вы, не нужно! — подскочил ко мне юноша. — Илона мне этого не простит. Давайте без церемоний… по-семейному…

— Как?!! — У меня глаза на лоб полезли. В желудке образовался ком, и мне стало малость нехорошо. — А какое вы имеете отношение к нашей семье?

— Должен признаться, весьма отдаленное, можно сказать — шапочное знакомство, — приложив руку к сердцу, поклонился гость.

Меня отпустило.

Чудик украдкой показал глазами на русалку, занятую Денисом и детьми:

— Это мое первое задание.

— Хорошо, — кивнул я, ничего не понимая и тем не менее искренне радуясь неожиданной помощи в войне против своевольной русалки. — Как там моя жена?

— Скучает, бедняжка, — поделился бог. — Все делает нерегулярно: ест, спит. Ну и все остальное… тоже нерегулярно.

— «Все остальное» — это что? — решил все же уточнить. На всякий случай. А то случаи всякие бывают. Порву же виновника на государственный флаг Мургота, и рука не отсохнет. Там как раз на флаге извилистые фьорды изображены.

— Делами она занимается нерегулярно, — захлопал на меня наивными гляделками юноша. — А вы о чем подумали? Если об ЭТОМ, то зря. Там теперь с ней Севда живет, а она дама строгая и ничего лишнего днем не позволит.

Ой, мне впервые за много лет дурно! За моей женой приглядывает богиня любви, и это называется: «Не думай о рогах ты свысока, наступит время — сам поймешь… наверное…» Или как там правильно.

— Теперь о деле, — сжал мой локоть бог. — Илона поручила мне весьма щекотливое и ответственное задание. Для меня дело чести его выполнить. От вас требуется лишь не мешать и не раскрывать мое инкогнито. — Состроил умильные глазки маленького щенка. — Я тут как бы с неофициальным визитом…

— Да-да, конечно, — согласился, переваривая услышанное и соображая — это теперь хорошо или плохо? И кому как?

— Мы будем соблюдать конспирацию, — продолжал вещать странный бог, пока я разглядывал его крайне… гм, неконспиративный наряд. — Не хотелось бы стирать кому-то память… — Опять чистосердечный взгляд невинного младенца. — Я пока это плохо умею делать и могу чего-нибудь стереть дополнительно, — поделился со мной проблемой посланник.

— Да-да, разумеется, вы правы… — очумело кивал я в ответ.

— Видите ли, — продолжил череду признаний тощий юноша. — Я могу лишь заместить частичку памяти другими воспоминаниями, а поскольку я бог флирта и романтики, то… вы меня понимаете? — развел руками.

— Какой кошмар! — искренне сказал я, с ужасом представляя, ЧТО и КАК он может заменить. Выдавил: — Давайте обойдемся без лишних мучений подопытных!

— Как можно!!! — закатил очи бог. — Я против неоправданных мучений. Предпочитаю действовать любовью и лаской.

— Вот-вот, — впечатлился я, искоса рассматривая своих подопечных, исключая русалку мужеского пола. — Вот я и говорю — без пыток и насилия!

— Обкашляем! — заверил меня удивительный юноша. — Так насчет секретности мы с вами договорились?

— Я только «за», но ваш мм… костюм… не оставляет места тайне, — осторожно заметил я, давясь внутренним хохотом.

Бог тут же согласился, щелкнул пальцами и предстал весь в белом.

Наши ребята, углядев это чудо чудное, схватили за шкирку все еще плавающего где-то в фантазиях Дениса и с воплями:

— Чур меня, чур, Белая Рука! — дали ходу.

Они вихрем влетели в лагерь, за рекордное время собрали пожитки и дали ходу напролом сквозь березовую рощу, совершенно позабыв про другую мифическую Белую Руку, живущую там. Или, может, решили, что именно эта конкретная «рука» страшнее?

Пришлось ломиться за ними, проклиная суеверия и не выпуская из виду Дениса, висевшего на руках вояк белым лебедем, подстреленным в задницу. Поблизости коршуном вилась русалка, пытающаяся отобрать «свое». Рядом с арианэ скакали кикиморы-деточки и активно мешали процессу сближения, демонстрируя, что дети — это не всегда благо и частенько эти «цветочки» делают из родителей икебану.

Ведун, удивленно наблюдавший этот трагикомический исход, возглавлял экспедицию. Хилый паренек, оказавшийся богом, тащился сзади, на некотором отдалении, не отставая, но и не догоняя нашу зеленолицую от страха компанию.

Мои храбрые вояки настолько увлеклись переживаниями, что, начав по ходу дела заливать свое горе глотком-другим волшебного «успокоителя» из фляжек (благо досталась лишняя из запаса Путяти), очухались только тогда, когда перед ними встали три сомнительные помятые личности с пустыми стаканами и дрожащими руками, жестоко мающихся известной потребностью:

— М-мужики, дайте опохмелиться! — А в глазах жуткая тоска и дикая целеустремленность! — Будете добрыми, и земля вам воздаст белым пухом!

Спрашивается, какой мужчина не поймет другого в подобной ситуации?

Вот и мое храброе войско оделило страждущих одной фляжкой на всех и ринулось вперед с ускорением и криками:

— Белая Рука! Белая Рука!!!

Я, чуть задержавшись, услышал:

— Ты хучь че-то понял? — спросил один другого, прикладываясь к фляжке. — Буль-буль.

— Ты свои бульки уже вылакал, — заявил второй, жадными пальцами отбирая заветную емкость. — Странные оне… — И снова раздались заветные «буль-буль».

— Да не-е, — присосался к посудине третий. — Добрые! Гля, сами выкликали, чтобы опохмелки налить. Надо будет отблагодарить. Уважаю: братва с понятием.