Уверения в том, что Фонд почтенного адмирала — не филиал военной разведки, пенсионер выслушал со скептической усмешкой.

Против «Гробницы» Вальтер не возражал — горы ему были по душе. Отель очень приличный, четыре «звезды», да еще на высоте в два километра с какой-то мелочью. Мечта!

Номер на четвертом этаже был уже забронирован, одноместный, хоть и не люкс. Молодой человек поставил чемодан в угол, упал на кровать…

Разбудили его в два ночи. Коридорный, не глядя в глаза, сунул бланк телеграммы. От чаевых отказался.

Наутро администрация отеля прислала букет белых лилий и траурную повязку из крепа. Перри спрятал повязку в шкаф и пошел знакомиться с альпинистами.

3

Ресторан отпал, но Вальтер-Теннесси сумел-таки уговорить тезок заглянуть в местный бар. Там не только наливали все, чему положено гореть, но и подавали гордость местной кухни — запеченные яйца по-швейцарски. Соблазн оказался непреодолим. От кофе Инсбрук-Грац и Линц отказались, выдули по два стакана молочной ривеллы[55] и побежали закупать тушенку со сгущенкой. Оставшись не у дел, Уолтер кофе взял и пристроился в уголке. В этот ранний час бар пустовал. Единственным посетителем оказался не слишком приметный господин, с которым оба Вальтера, убегая, чуть не столкнулись в дверях. Теперь он тоже скучал в компании чашки кофе и пепельницы. Всмотревшись, молодой человек сообразил, что они с ранним посетителем уже знакомы.

…Вечер в ресторане, где три Вальтера отметили встречу, прошел для молодого человека не слишком весело. Пить он пил, альпинистские байки слушал и сам о чем-то рассказывал. А вот улыбаться не мог. В голове все еще стучала страшная капель.

Кап! Кап! Кап!..

Ребята, конечно, заметили. О причине спрашивать не стали, попытались чем-то отвлечь. Линц, одолев очередную рюмку «Кирша», уверенно заявил, что добрая бутылочка развеселит любого, вопрос лишь в качестве и размерах. Инсбрук-Грац его охотно поддержал, предложив поставить опыт in anima vili[56]. Вальтера Третьего решили помиловать, подопытным же избрали господина за соседним столиком. Тот сидел в полном одиночестве, цедя что-то из маленькой рюмки. По этой ли причине, по иной ли, но был он мрачен, словно на собственных поминках.

Уолтер не возражал. Заглянул в винную карту, выбрал бутылку попристойнее, на всякий случай посоветовался с официантом.

Эксперимент оказался неудачен. Мрачный подошел к их столику, вежливо поблагодарил, представился, поинтересовавшись, сейчас ли выставить ответ. Но так и не улыбнулся.

Три Вальтера взглянули друг на друга и, не сговариваясь, решили ответную отложить. Господин, понимающе кивнув, сообщил, что каждый вечер занимает именно этот столик. К следующей встрече пообещал досконально изучить винную карту и выложил на скатерть визитку.

Наутро оказалось, что визитка куда-то исчезла, забылась и фамилия нового знакомца. С ответной тоже не вышло, никто из троицы в ресторане не ужинал.

И вот — встретились. Господин, допив кофе, неторопливо встал, шагнул к угловому столику. Уолтер поднялся навстречу, лихорадочно пытаясь вспомнить позабытую фамилию.

Неизвестный подошел ближе, кивнул.

— Доброе утро, господин Перри! Надеюсь, тренировка была удачной?

И — снова ни следа улыбки. Правда, на этот раз он был не мрачен, скорее ироничен, но ирония отнюдь не отдавала весельем.

…Росту невысокого, в плечах крепок, посреди широкого лица — утиный, слегка искривленный нос, глаза чуть раскосые, японцу под стать, темные волосы зачесаны назад. Пиджак нараспашку, простого кроя, но лучшей ткани. Дорогая черная рубашка, часы на серебряном браслете.

Лет не пойми сколько. За тридцать, но насколько «за» — сказать мудрено.

— Молодые люди — австрийцы, вы — американец. Не ошибся?

Уолтер, поспешив заверить утконосого, что тот во всем прав, пригласил за столик. Гость не отказался, присел. Достал из нагрудного кармана визитную карточку.

— Это лично вам.

И снова не улыбнулся. Уолтер полез за бумажником, извлек собственную визитку.

— Прошу!

Утконосый серьезно кивнул и углубился в изучение. Молодой человек тоже взглянул — и весьма удивился. Адрес знакомый: Швейцарская Конфедерация, кантон Берн, отель «Des Alpes». Указан даже номер.

— Я всегда останавливаюсь в одном и том же, — пояснил неизвестный, даже не обернувшись. — «Фонд адмирала Д. Г. Фаррагута». Интересно!

Неизвестным, впрочем, он уже не был. На карточке значилось: «ЛЕКС». Имя ли это, фамилия, не уточнялось.

— Фонд Фаррагута, — негромко повторил «ЛЕКС». — Стало быть, филиал Совета по международным отношениям. Насколько я помню, Нью-Йорк, угол 68-й стрит и Парк-авеню. Птенцы полковника Эдварда Хауса, его молодая гвардия.

Ни о чем подобном Уолтер и слыхом не слыхал, но предпочел промолчать. Спросил о другом.

— Простите, «Лекс» — ваша фамилия или…

— Просто Лекс. Так и обращайтесь, без всякого «господина». Для симметрии позвольте называть вас «Перри».

Уолтер решил не спорить. «Просто Лекс», спрятав визитку, чуть наклонился вперед, царапнул взглядом.

— Прежде всего, Перри, хочу еще раз поблагодарить вашу компанию за бутылку неплохого «Вильямса». В тот вечер у меня было скверное настроение, и порыв трех веселых скалолазов меня слегка утешил. Впрочем, лично вы, Перри, не выглядели оптимистом. Ни о чем не спрашиваю, просто констатирую… Долг платежом красен. Вашим товарищам ответ доставят прямо в палатку, ну, а мы с вами…

Обернулся, сделал знак бармену.

— Так утро же! — решился возразить молодой человек.

— Так не шнапс же! — парировал Лекс. — Мы выпьем с вами по глотку «Уникума». Всего лишь по одному глотку, но этого хватит, чтобы прояснить разум и слегка успокоить нервы. Знаменитый венгерский горький ликер, его производят уже полтора века, и равного ему нет. А потом, если не возражаете, поговорим о делах.

На столе словно сами собой воздвиглись два глиняных стаканчика. Лекс ободряюще кивнул. Горечь Уолтер восчувствовал сразу. Кривиться все же не стал, дабы не обидеть.

— Отменно, — констатировал новый знакомый, откидываясь на спинку стула. — Теперь о прозе жизни. Вы представляете очень серьезное учреждение, Перри. Значит, и миссия ваша столь же серьезна и важна…

Молодой человек вспомнил столь понравившихся ему белых медведей из рукописи Карла Кольдевея и слегка возгордился.