Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не привык к поражениям, но это принял безоговорочно. Такая победа мне не нужна. Она не нужна нашим неслучившимся детям. Родителей не выбирают и всё же каждый заслуживает родиться от любви. Это единственное перед чем я безоговорочно готов спасовать. Потому что иначе поступит только законченный мудак и инфантил. Иначе нельзя.
Отец, прощаясь со мной в офисе, брякнул, что Влада с понедельника вернётся к работе. Понедельник – завтра. И я ни черта не готов её видеть. Нам придётся вместе работать. Нам – не друзьям и не врагам, придётся как-то грести в одной лодке. Пересекаться на совещаниях, периодически ездить в одном лифте. Пока не представляю себе, как оно будет. Не хочу. Умереть не умру, но иллюзий не питаю. Через пару лет вряд ли для меня останется что-то важнее банковских счетов. Когда цель недостижима, люди сублимируют. Это жизнь.
Но ад начнётся завтра, а сегодня мне исполняется двадцать восемь. Я не пытаюсь доказать себе, что мне всё нипочём, надираясь в клубе, не ищу ей замену. То, что Влада предпочла мне другого не повод её ненавидеть или меньше любить. Это всё равно, что обвинять угол, о который ушибся – видел, куда иду.
Я не выбирал кого любить, но то, что не смог пройти мимо уже моя ответственность. Если Владе когда-нибудь понадобится помощь, я приду первым. Я буду рядом. Бескорыстно. Просто потому, что обязан ей своим пусть и коротким, но искренним счастьем.
Подумав, решаю всё же проводить не самый худший год жизни бокалом шампанского, и даже отпиваю где-то половину, когда за перестуком дождя различаю короткий звонок в дверь. Смутное предчувствие сдавливает грудь.
Вид промокшей Влады в окружности дверного глазка не вызывает удивления. У отца я был после обеда, а больше навещать меня некому. Но... Медлю.
Честно говоря, открывать не хочется. Или, если совсем уж начистоту – не открываю, потому что очень хочу к ней прикоснуться. Не нужно нам оно.
И всё равно не убираю пальцы с ручки, понимая, что такая, как Влада, без веского повода сама ни за что не придёт.
– Я знаю, что ты дома, дикарь. Открывай, – звучит будто бы в ответ на мои мысли.
Стоит приоткрыть дверь достаточно широко, чтобы в квартиру пробился запах дождя и холодных духов, как уровень моего дружелюбия с нулевой отметки уходит в глубокий минус. Я слишком жадно вдыхаю. Слишком рад её слышать.
– Зачем пришла? – Намеренно держу её за порогом. Взгляд Влады начинает метаться и на секунду мне кажется, что она растеряна не меньше меня.
– Не ожидала застать тебя трезвым. – Её смятение на глазах сменяется обычной самоуверенностью. – И судя по наличию одежды, ты в квартире один. Я зайду?
Я шумно выдыхаю, прикрывая глаза.
– Влада, что тебе нужно?
– Где твоё гостеприимство? – отвечает она вопросом на вопрос, протягивая продолговатую коробку. А моё внимание вдруг смешается на оттягивающую её плечо переноску с котёнком.
Решила вернуть, чтобы не напоминал обо мне?
– Я тебя не звал.
– По-твоему, мне нужно приглашение? Вообще-то, за мной остался долг. Я приехала тебе его отдать. Вот, заказала похожую куклу...
Она указывает взглядом на коробку. Улыбается. Вот чего она так ослепительно улыбается? Что мы на хрен творим? Почему меня захлёстывает возбуждение и выдержка отказывает при одном только взгляде на эту рыжую бестию?
– Похожа. – Невидяще разглядываю фарфоровое лицо, пропуская Владу в прихожую. Тщательно запираю дверь, уже зная, что скорее проглочу ключ, чем отпущу её просто так. – Спасибо. Эту я буду беречь тщательнее. Она мне вдвойне дорога.
– Я рада, что ты не обижаешься.
– Нет. Ну нет... Чёрт тебя побери. – Едко усмехаюсь, убирая куклу на тумбу для обуви. – Не смотри на меня так виновато! Тебе не прощение моё нужно, а мне не нужны твои извинения. Не ради этого ты пришла в квартиру холостяка, надев под шубу полупрозрачное недоплатье. Не спорю, хорош подарок. Я оценил и собираюсь воспользоваться. Только не лезь в мою жизнь дальше черты, что сама провела.
– А ты чего так бесишься? – Она опускает на пол переноску и довольной кошкой выгибается, спуская шубу по открытым плечам.
Я не нахожу нужным скрыть горящего взгляда.
– Неужели, радоваться должен? Или косяки зачистила, животное вернула и всё – мы теперь лучшие друзья? Будем мило обмениваться улыбками на работе, а по праздникам вваливаться друг к другу за дружеским сексом? Учти, в этот раз ты выйдешь из моей квартиры в последний раз. А сию минуту это произойдёт или под утро – решай сама.
Я оттесняю её к стене, моля всех святых, чтоб она задержалась. Хочу насладиться напоследок этим безумием.
Смотрю, как по лицу Влады разливается слабый румянец и нас будто назад отбрасывает – туда, где было дерзко, хорошо и жарко, где я ещё верил в возможность нашего счастья.
– Думаю, я достаточно тебя помучила. Больше сама терпеть не могу. Женись на мне, – выпаливает она торопливо, зажмуриваясь.
– Ты... ты совсем отбитая, да? – Я замираю, ошарашенно пытаясь найти в её глазах признаки, что ослышался, но нет. Влада смущена, однако предельно серьёзна.
Понимая, что... Да чтоб её! Уже отчаявшись как-то объяснить себе происходящее, потрясённо хватаю ртом воздух. А дыхание рвётся. Его просто вышибает грохочущим сердцем!
– Проваливай. – Вопреки словам лишь теснее вжимаю её в стену. – Я не стану ждать, когда ты наиграешься в любовь на стороне, хватая изредка такие вот подачки. Либо ты моя жена, либо спи с кем хочешь. Я тебя ни с кем делить не буду. Поняла меня или тебе ремнём на заднице написать?
– Продолжай, ну чего ты? – Улыбается эта ненормальная... невыносимая...
Сбиваюсь. Прикрываю глаза, чувствуя, как её пальчики проворно расстёгивают мой ремень.
Я не могу устоять. А она пользуется. Но мне нужно это сказать... Изнутри уже распирает.
– Идиотка, я тебя люблю, слышишь?! Хотя бы сделай вид, что не совсем похрен... Вот что ты делаешь?
– Сам сказал пороть будешь, – сбивчиво выдыхает она мне в губы. – Доказывай, как сильно меня любишь, – бормочет она, упираясь ладонями мне в грудь. Толкает к спальне. – Покажи, как не хочешь делиться. Потому что я тебя точно так же никому не отдам. Я ж проверяла тебя, болван. Поздравляю,
