Лимон посмотрел на лежащих. Ничего не изменилось.

— А когда?.. — начал он.

— Не знаю, — сказал Эдон.

В дверь заглянул Ин-Пи. Он держался одной рукой за брюхо, но в целом выглядел ничего себе. Пожалуй, подумал Лимон, получше, чем я или Брюан…

— Вот ведь, — сказал он. — Папка ваш. Сколько людей ему всем обязано… и так…

Он вдруг взрыднул, закрылся рукавом и исчез.

Лимон застыл в непонятном испуге. Осторожно оглянулся. Дети Поля стояли с каменными лицами. Даже Элька. Ни слезинки. Просто закушенные губы.

— Я загляну к Дину, — сказал он. — Вы идите пока.

— Мы через полчаса… ну, или чуть больше, — сказал Эдон. — Можешь тут подождать.

— А я нужен? — спросил Лимон.

— Ну… а кому вводить?

Лимон кивнул. Конечно, он командир…

— Ему, — он показал на Фитора.

— Командир, — сказал Эдон нерешительно. — Вообще-то военная медицина предписывает…

— Я знаю, — сказал Лимон. — Но мы сделаем, как я сказал.

Он дождался, пока дети Поля уйдут (держась чуть плотнее, чем обычно держатся друг к другу люди, даже самые близкие друзья), и вошёл к палату к Дину.

Тот лежал с открытыми глазами, совершенно неподвижно. Услышав Лимона, он скосил глаза, но ничего не сказал.

— Не спишь? — спросил Лимон, просто чтобы с чего-то начать.

— Нет, — равнодушно сказал Дину. — Просто лежу.

— Больно?

— Почти нет. Так… распирает.

Они помолчали.

— Эдон делает какое-то зелье, — сказал Лимон.

— Знаю, — сказал Дину. — Это я подсказал.

— Ты?

— Ну. Так получилось. Бред был, наверное.

— Может, и не бред. Может, получится.

— Бред — в прямом смысле. Сейчас пропотел, так ничего. А когда жар, такое мерещится… Слушай, командир. Только не перебивай, ладно? И не говори, что… в общем, лучше ничего не говори. Так вот: я знаю, что запасы на нуле. Почти на нуле. Что мы тут можем просидеть несколько дней — и всё. Нужно будет или ехать грабить, или сматываться отсюда всем кочевьем. Поэтому… в общем, я не хочу, чтобы вы из-за меня, из-за нас… неправильно решили. Чтобы мы не… не влияли, что ли. Дай мне какую-нибудь пукалку — под подушку засунуть.

— Не говори глупостей, — сказал Лимон.

— Это не глупость, — сказал Дину. — Нельзя отряду гибнуть из-за одного-двух. Ну, трёх.

— О гибели пока речи нет. Так, небольшие трудности. Мы ещё на наш лесной склад не заглядывали, может, деревенские его не унюхали. Да и вообще… Ладно, слово даю: если действительно трудности какие возникнут, я сделаю всё, что ты просишь. Согласен?

— Ну, крыть-то мне нечем… Но слово ты дал.

— Дал.

— Тогда, может быть…

— Что?

— Попробуешь вскрыть мне гнойники?

— Ты с ума сошёл?

— Нет. Тут наверняка прорва книжек по медицине. Поищи, а? Это ведь не труднее, чем козу разделать. Сделай, а? Джедо, друг. Если честно, мне как-то ссыкливо помирать от трёх дробинок.

— Картечин. И явно не трёх.

— Да какая это картечь… Вон в Музее Стражи картечь — это картечь. А тут… сволота мелкая. Разрежь, а? Я не буду орать… ну, я постараюсь не орать. Тут у Рашку какое-то обезболивающее должно быть. Он же на таблетках сидел. Поищешь?

— Таблетки поищу, а… резать… Пусть лучше Эдон, он всё-таки учился.

— Да вот что-то у них не получилось с первого раза. Он боится, понимаешь? А это ведь просто шкуру разрезать, и всё! Гной вытечет…

— Я подумаю. Всё равно не сегодня. Мне хоть чуть-чуть поспать надо. Слушай, а давай Зее попросим? Она с ножом обращается, знаешь…

— Нет уж. Вот кому я свой стручок ни за что не покажу…

— Почему?

— А у меня там татуировка. В прошлом году, было дело, проспорил… ну, нашему одному…

— И что у тебя там изображено?

— Написано.

— Что?

— «Зее». Это не про неё, но всё равно…

— А про кого?

— Да была у нас в гимназии вожатая. Зее Фрафшери. Из «отчичей». Тогда же и уехала — кажется, в Столицу. Её с одним нашим застукали в шкафу… ну и пришлось вот…

— С тобой, что ли?

— Нет, со мной не застукали.

Лимон нащупал за собой табурет и сел.

— Хорошая у вас там жизнь была, в «серой»…

— В горном.

— Ах, да.

— Ну, не жаловались. Слушай, командир…

— Что?

— Чего-то меня эти ребята здешние пугают.

— Которые Поля?

— Ну да. Как-то странно себя ведут, не по-людски. Отца ещё не похоронили даже…

— И что?

— В том-то и дело, что — ничего. Морды у всех рыбьи, голоса как из бумаги…

— Ну, держатся, стараются. Ты себя вспомни, когда… понял.

— Тут другое. Мы всё-таки не сразу. У нас время было подготовиться. Успели… перебояться, что ли. А эти… не знаю.

— А меня Порох больше беспокоит. Он что-то в себе держит, никому не говорит, а я вижу, что уже край. Давай я его сюда пришлю, пусть он с тобой посидит. А ты его попробуешь прокачать.

— Да не смогу я. Сейчас опять жар попрёт, и всё.

— Ну, тем более. Он говорит, что спать не может, вот и пусть бессонным делом займётся.

— Ну, как скажешь. Отказываться не стану. Так как ты решил насчёт в меня ножиком потыкать?

— Найду самоучитель, посмотрю, какие там картинки…

— Ну и отлично… Слушай, а почему ты решил эту вакцину не на мне испытать?

Лимон задумался.

— Не знаю, — сказал он. — Хотел. Но что-то ткнуло…

— Тогда иди ищи книжку.

— Порох!

Тот молча повернулся. В руках у него была толстая доска и нож с узким клинком.

— Что, командир?

— Хотел тебя попросить… Что это ты делаешь?

— Да вот… хотел вырезать форму для памятника. Но, кажется, не с того начал.

— В смысле, отлить? Из чего?

— Там в гараже подшипникового сплава полно, я его думал применить.

— А дерево не сгорит?

— Так это наоборот. Отпечатываешь в глине, а потом металл льёшь в глину.

— Ага, понял. Слушай, тут такое… в общем, есть более неотложное дело. Не посидишь с Дину? Ну, там, температуру мерить, разговаривать с ним, пока он в сознании…