— Найда! — умилилась она. — Как же я по тебе скучать буду!

И хозяин Найды пришел, долго жал Надежде руку и благодарил за все. Участковый мигом домчал их до шоссе и на прощание сказал Сан Санычу, какая Надежда хорошая женщина и как ему повезло с женой. Сан Саныч, и раньше находившийся в недоумении, поднял брови и только в машине спросил с легким оттенком ревности:

— За что это они все тебя так полюбили?

— Просто люди хорошие! — рассмеялась Надежда и улыбнулась мужу загадочно и безмятежно.

А участковый, глядя вслед отъезжающей машине, вспомнил, что в городе у него есть еще незаконченное дело. Он ведь обещал больничной сестричке Леночке помочь ее несчастному Валдису, а обещания он привык выполнять.

Серафим Козловский удовлетворенно оглядел себя в зеркале.

Да, конечно, он начал немного полнеть, на боках появились жирные складки, да и животик с каждым годом становится все заметнее. Да, круглая плешь (та, которая, говорят, образуется от чужих подушек) постепенно разрастается, переходя с затылка на большую часть головы. Да, конечно, щеки стали немного дряблыми, и в глазах нет прежнего демонического блеска… но он все еще очень привлекательный мужчина, и женщины от него просто без ума! Ну, по крайней мере, некоторые… взять хоть эту Марианну — она на все готова ради Серафима! Она кормит и поит его, сочувственно выслушивает, создает ему комфорт и уют… Правда, немного портит картину этот ее сумасшедший муж, этот ревнивый неврастеник… как его… Валдис, но здесь тоже скоро будет наведен полный порядок. Валдиса надежно упекут в психушку, и тогда квартира будет в полном распоряжении Серафима…

Эти приятные мысли были внезапно прерваны дверным звонком.

Серафим взглянул на часы.

Должно быть, Марианна пришла домой пораньше… не терпится скорее увидеть своего Серафимчика…

Серафим накинул махровый халат, приосанился и направился к входной двери.

Уже щелкнув замком, громко проговорил:

— Это ты, моя морская свинка? Ты спешишь к своему толстенькому хомячку на крыльях любви? А почему морская свинка не открывает дверь своими ключиками?

В это мгновение дверь распахнулась, и вместо «морской свинки» в квартиру ввалилась целая толпа здоровенных мужчин.

Трое из них были в медицинских халатах, еще двое — в полицейской форме.

— В чем дело, товарищи? — испуганно пробормотал Козловский, отступая от двери и потуже запахивая халат.

— Он еще спрашивает! — рявкнул один из санитаров. — Мы за тобой, придурок, уже который раз приезжаем!

— Валдис Калниньш! — строго проговорил коренастый полицейский. — Передаем вас работникам психиатрического отделения!

— Я не он! — завопил Козловский, осознав, что происходит чудовищная ошибка. — Я вовсе не Калниньш! Я совсем другой человек… я не имею к нему никакого отношения!

— А что же тогда вы делаете в этой квартире? — прервал его полицейский. — Не надо вводить органы в заблуждение! Вы находитесь в квартире, где согласно нашим данным зарегистрирован один мужчина — Валдис Калниньш…

— Да что вы его слушаете, психа! — Санитар шагнул к Серафиму и схватил его за локоть. — Он вам сейчас такого наговорит! Они, сумасшедшие, очень хитрые…

— Я не сумасшедший! Я не Калниньш! — воскликнул Козловский. — Я Козловский!

— Ага, — усмехнулся полицейский. — А я — Шаляпин! А вот он — вовсе Паваротти!

— Вроде прошлый раз, правда, другой был, — засомневался один из санитаров. — Тот, кажись, был похудее…

— Понятно, — успокоил его второй, постарше. — На больничных харчах, само собой, он был тощий, а тут его домашними разносолами откормили, вот он и растолстел…

— И вроде он тот раз с волосами был, а этот лысый…

— Слушай, Стасик, тебе что — больше всех надо? — проговорил старший санитар. — Был с волосами, а теперь облысел… может, это от переживаний. Такое часто бывает… я вот, когда «Зенит» четвертьфинал проиграл, вообще чуть не поседел…

— Я не лысый! — возмутился Серафим. — Ну, редеют немножко волосы, так это многим женщинам нравится…

— Тем более! — обрадовался санитар. — Видишь, он даже сам говорит, что не лысый!

— Гражданин Калниньш, давайте прекратим препираться и оденемся, вас транспорт ждет! — снова вступил в разговор полицейский.

— Сколько можно повторять — вы ошиблись! Я не Калниньш…

— Ага! Слышали уже! Ты Шаляпин! У нас ошибок не бывает, у нас все строго в соответствии с документами! — полицейский развернул распечатку и прочел: — В квартире номер семьдесят семь согласно форме номер девять зарегистрированы Калниньш Валдис Густавович и Калниньш Марианна Андреевна. Ты Марианна?

Серафим замотал головой.

— Значит, ты — Валдис! И на этом закончили! Некогда нам тут с тобой препираться!

Через пять минут из квартиры вывели хнычущего и вяло упирающегося Серафима.

А через два часа вернувшаяся домой Марианна стояла перед дверью своей квартиры и безуспешно нажимала на кнопку звонка. Ключи у нее лежали на самом дне сумки, под грудой продуктов, и она надеялась, что ей откроет Серафим.

— Хомячок! — позвала она через дверь, когда ей не открыли на четвертый звонок. — Почему ты не открываешь своей морской свинке? Ты что там — дрыхнешь?

Хомячок молчал, и обеспокоенная Марианна принялась выгружать продукты из сумки, чтобы добраться до ключей.

В это время приоткрылась дверь соседней квартиры, оттуда выглянула соседка Нинель Виленовна и чрезвычайно злорадным голосом сообщила:

— Увезли твоего хомяка!

— Как увезли? Кто увезли? Почему увезли? — восклицала Марианна, от растерянности выронив сумки с продуктами и всем корпусом повернувшись к соседке.

Нинель Виленовна очень плохо относилась к своей соседке Марианне. Она считала, что судьба крайне несправедлива: у нее самой не было никакого, даже самого завалящего мужчины, а у Марианны имелся законный муж, да еще какой — мечта всякой женщины, моряк дальнего плавания! — так она при живом муже завела любовника и поселила в мужниной квартире!

Поэтому Нинель ответила соседке, не скрывая своего злорадства:

— Как увезли — обыкновенно, на автомобиле. Кто увезли — тоже понятно: санитары психические, и менты им помогали. А насчет того, почему увезли, — это тебе лучше знать. Наверное, ты их сама и вызвала. Раньше все к мужу законному вызывала, а теперь тебе полюбовник надоел, так ты и к нему!

— Врешь, старая зараза! — завопила Марианна и запустила в Нинель коробкой майонеза.

Соседка успела захлопнуть дверь, и майонез огромным кремовым пятном растекся по дерматиновой обивке.

Марианна торопливо открыла замки своими ключами, взволнованно бормоча:

— Не может быть! Она врет! Этого просто не может быть!