Льеж задержал немецкое движение, но не остановил его. С началом войны Ж. Жоффр начал наступление в Эльзас и Лотарингию с целью выйти на Рейн. В апреле 1913 г., после 21 месяца подготовительных работ, им была завершена разработка «плана XVII». По предвоенным оценкам, французская армия мирного времени, насчитывавшая 710 тыс. человек, должна была противостоять германскому противнику, численность которого до мобилизации равнялась 880 тыс. На северо-востоке Франции планировалось собрать максимальное количество лучших соединений – 46 дивизий, а 25 резервных оставить для обороны. Наступление французов в Эльзас-Лотарингии, по мысли Ж. Жоффра, перехватывало инициативу у немцев18. Расчет был очевиден: кроме возвращения утерянных в 1871 г. провинций, что было понятно каждому французу, необходимо было защитить основной металлургический центр страны – Брие, находившийся в опасной близости от границы, и создать угрозу германскому Руру. Нельзя забывать и о том, что на рудники, находившиеся на территории германской Лотарингии, приходилось 75 % всей железной руды, добываемой в Германии. Даже временный выход из строя этого источника оказался бы чрезвычайно тяжелым ударом по экономике Второго рейха19. Немцы не могли позволить себе такие потери. По французским расчетам, они обязаны были бы стянуть силы к защите этого района, что давало значительные преимущества в действиях русской армии на востоке.

На франко-германской границе находилось восемь германских корпусов и две кавалерийские дивизии. Против них французы развернули четыре армии в первом эшелоне и одну во втором: 22 пехотных корпуса, пять резервных и 10 кавалерийских дивизий20. В эти дни французский союзник торопил русскую Ставку с наступлением и против Германии, и против Австро-Венгрии. В начале августа, еще до объявления войны, в Париже опасались появления австро-венгерских частей в составе германской армии вторжения. «Если Россия, как мы продолжаем думать, – отмечал 11 августа 1914 г. Р. Пуанкаре, – быстрее провела свою мобилизацию в направлении Галиции, чем в направлении Германии, она должна быть уже теперь в состоянии начать наступление против Австрии, даже не дожидаясь дня, указанного великим князем Николаем Николаевичем. Хотя мы советовали быстрое выступление в том и в другом смысле, я прошу Думерга запросить в Санкт-Петербурге, не возможно ли было бы для России по крайней мере немедленное выступление против Австро-Венгрии»21.

Ставка признавала обоснованность претензий союзников и торопила свои фронты и армии. По довоенным расчетам, Северо-Западный фронт должен был закончить сосредоточение к 6 (19) августа, а Юго-Западный – к 26 августа (8 сентября)22. Уже 28 июля (10 августа) Н. Н. Янушкевич сообщил Я. Г Жилинскому мнение Верховного главнокомандующего о том, что армии его фронта должны быть готовы к наступлению на 12-й день мобилизации. «Принимая во внимание, – писал начальник штаба главковерха, – что война Германией была объявлена сначала нам и что Франция как союзница наша считала своим долгом немедленно же поддержать нас и выступить против Германии, естественно, необходимо нам в силу тех же союзнических обязательств поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара немцев. Поддержка эта должна выразиться в возможно скорейшем нашем наступлении против оставленных в Восточной Пруссии немецких сил»23.

Спешка при подготовке наступления ослабляла боевую ценность мобилизованных войск. Например, 13-й армейский корпус, во главе которого до войны стоял М. В. Алексеев, участвовал в Восточно-Прусской операции под командованием генерал-лейтенанта Н. А. Клюева. Он догнал корпус уже в походе и принял его, не зная подчиненных и не будучи знаком им24. Вряд ли это способствовало повышению боеспособности фактически второочередного корпуса – она оставалась крайне низкой, как, впрочем, и дисциплина многих его частей25. Не было проведено и слаживание отмобилизованных соединений – для этого не хватало времени. 13-й армейский корпус, например, на две трети был укомплектован запасными. В некоторых ротах военного времени на 200 рядовых (количество запасных доходило до 160) приходились всего по четыре кадровых унтер-офицера, для поддержания дисциплины и обучения не хватало и офицеров. Не все части корпуса получили возможность вывести запасных на стрельбище, и поэтому в ряде случаев пришлось ограничиваться ротными учениями и рассыпным строем.

Результат был известен еще по японской войне. «Призванные по мобилизации запасные были отличным материалом, – вспоминал штабс-капитан Г П. Беннингсен, также призванный из запаса в 1-й Невский пехотный полк 1-й дивизии 13-го корпуса, – из которого можно было после некоторого обучения выработать хороших солдат, но в момент выступления из Рославля (Смоленская губерния. – А. О.) это были одетые в мундиры мужики»26. «У нижних чинов, – как вспоминал позже сам Н. А. Клюев, – были хорошие русские лица, но это были лишь переодетые мужики, которых надо было учить, а для этого нужны были офицеры и время. Ни того, ни другого не было. Хорошее впечатление производили лишь артиллерийские части»27.

Организационные решения Ставки в отношении 9-й и 10-й армий ослабили развернутый против Германии Северо-Западный фронт под командованием Я. Г Жилинского. Значительная часть его сил в первые дни войны находилась в движении, не успев поучаствовать ни в Восточно-Прусской операции, ни в намечавшемся движении на Силезию. Всего к началу операции на фронт не прибыли 11 пехотных дивизий, большая часть корпусных и армейских тылов28. До войны считалось, что в Восточной Пруссии будут обороняться пять немецких корпусов первой линии и несколько резервных дивизий29. При этом 10 августа, то есть за пять дней до приказа о начале наступления на Восточную Пруссию, штаб Верховного главнокомандующего не мог определить точно количество германских корпусов в 8-й армии генерала М. фон Притвица. Теперь, когда движение основных сил Германии против Франции стало достаточно ясно, считалось, что в Восточной Пруссии находятся четыре (на самом деле их было три) армейских корпуса – 100 батальонов, подкрепленные резервными и ландверными частями. Против них Северо-Западный фронт должен был выдвинуть 208 батальонов и 228 эскадронов и сотен. Великий князь был готов к реализации своего плана помощи союзнице30.

В результате этой готовности Я. Г. Жилинский смог начать наступление силами не четырех, а только двух и к тому же ослабленных армий, между которыми лежала сеть озер и каналов. 1-я армия под командованием генерала П. К. Ренненкампфа в составе 6,5 пехотной (вместо запланированных 15,5) и 5,5 кавалерийской дивизий к 13 августа сосредоточилась на среднем Немане. 2-я армия под командованием генерала А. В. Самсонова в составе 12.5 пехотной и трех кавалерийских дивизий (вместо запланированных 14.5 пехотной и четырех кавалерийских) к 17 августа сосредоточилась на среднем Нареве. Фактически 2-я армия была даже слабее, поскольку полторы пехотные дивизии из ее состава по разным причинам не смогли принять участия в сражении31. Командующие делали все возможное для усиления своей первой линии, иногда даже ценой отказа от нормальной организации их обеспечения. Вступивший 23 июля (5 августа) в командование армией А. В. Самсонов в своем приказе № 4 требовал: «Запрещаю сверхштатные командирования офицеров и нижних чинов к штабам и тыловым учреждениям. При всякой возможности сокращать тыловые учреждения и все тянуть в ряды войск»32.