– Да я знаю.

– Вы не меня тут поджидали?

«А не его ли мы поджидали?!» – немедленно подумал Левицкий.

– Да нет! Я в командировку лечу! Нет, ну как мир тесен! С ума сойти! – все тем же дурацким голосом трещала Анюта. Это было возмутительно: спрашивали полковника, а отвечала подчиненная. Хоть такое распределение ролей и было только что придумано самой Анютой, Левицкий рассердился.

– Помолчи!

В глазах Александрова мелькнул смех. «Спит, поди, с этой балаболкой, вот она и обнаглела».

– В командировку? – спросил он. – За границу? Хорошо живете! Государственные денежки не экономите.

– У вас учимся! – пошутила Анюта. Левицкий чуть не стукнул ее по макушке.

– Да уж… – депутат поискал взглядом кого-то, потом перевел взгляд на Анюту с Левицким. – Время еще есть… Пойдемте посидим в кафе в честь знакомства. Расскажете мне об этой своей куче вопросов… Я ведь, как-никак, заинтересованное лицо. Три миллиона долларов – это забавно…

Они прошли в кафе возле депутатского зала, сели за столик, подбежал официант – заказали кофе и воду. Потом Александров обернулся на дверь, поставил локти на стол, внимательно посмотрел на Анюту.

– А разве можно так обманывать? – спросил он. – Пришли по липовому удостоверению, рассказывали, что знакомы с моей женой… Эти методы давно запрещены…

Анюта открыла бутылочку с водой, отпила прямо из горлышка. Левицкий вдруг увидел, как она волнуется. И та ее дурацкая суматошная интонация, получается, тоже была от волнения.

– А вы не поняли, что я не журналистка? – спросила она.

– Нет. Я ведь не работаю в вашей организации и не обязан подозревать каждого встречного.

– И потом не выяснили, кто я?

Он немного удивленно дернул бровью.

– Зачем?

– Значит, сумочка была просто эффектной деталью… – как бы сама себе сказала Анюта. – Архитектурным излишеством…

– Не понял, – сказал депутат. Похоже, он и правда не понял.

– То, что вы поверили журналистскому удостоверению, и позволило мне, Евгений Владимирович, обо всем догадаться… – В этот момент за стеклянной дверью показался помощник Александрова. Он направлялся к ним. – Вы ведь рассказали обо мне Григорию Ледовских. Он до этого считал меня милиционером. А вы объяснили: нет, это журналистка. Я разговаривала с ним на следующий день, и он сказал: «Людей вашей профессии убивают чаще остальных! Вы вечно суете нос, куда не надо». Он имел в виду профессию журналиста. Так в своей жизни я представлялась только вам. И как раз за день до этого разговора.

Подошедший к столу помощник депутата сразу же уставился на Анюту. Даже комедии не разыгрывал. Она подумала, что экспромт с Левицким вышел удачным: помощник – резкий парень, еще в морду даст сгоряча.

– О чем речь? – спросил помощник.

– Здравствуйте, Константин, – сказала Анюта.

– Мы знакомы?

– Вы меня не помните?

– А… Вы брали интервью…

– Интервью – это такая мелочь для наших с вами отношений!

– Наших с вами? – он высокомерно приподнял бровь.

– В какой-то мере мы решали судьбы друг друга. Хорошо, что есть Некто, имеющий возможность менять наши решения… Правда?

– Евгений Петрович, – обратился Александров к Левицкому. – Мне непонятно ваше молчание. Если это все официальное мероприятие, то давайте как-нибудь и оформим его официально. Это допрос? Беседа? Что это?

– Ни Боже мой! – вмешалась Анюта. – Я ведь снова обманула! Я веду частное расследование… – Левицкий страшно пожалел, что оставил дома сердечные лекарства жены: ему натурально стало плохо.

– Это ваша последняя версия? Вы, наконец, на чем-нибудь остановитесь? – поинтересовался депутат.

– Да, теперь последняя. Я искала и нашла три миллиона долларов, часть из которых была на счетах в банках, а часть в акциях. Эти деньги были подарены вашей женой Игорю Ледовских, все это оформлено официально, имеется дарственная, а у Игоря Ледовских имеются наследники. Их интересы я и представляю.

За столиком наступила гробовая тишина.

– Так… – наконец, сказал Александров. – Предположим, вы говорите правду, и такая дарственная, действительно, существует… Она у вас на руках?

– Да. Причем именно подлинник, а не ксерокопия, как, вероятно, у вас…

– И акции?

– И акции.

– Как они выглядят?

– Красно-зеленые бумаги с водяными знаками. Такие бледные бумаги… – с удовольствием сказала Анюта.

Только сейчас помощник сел за стол. Официант хотел подойти, но тот ненавистно мотнул головой – официант замер на месте.

– Так при чем здесь мы? – спросил помощник. – Реализуйте свое право на это имущество.

– Это не так просто… – сказала она первое, что пришло ей в голову.

– Вот! – помощник поднял указательный палец. – Если начнется шум, если все будут упорствовать, то простым это дело не будет! У нас великолепные адвокаты. Ваши клиенты получат в несколько раз меньше. В итоге все проиграют. Все, кроме конкурентов… Так, может, договоримся?

– Давайте договариваться! – легко согласилась Анюта. – Но прежде чем мы начнем это делать, я хотела бы объяснить, что договариваться вам придется с людьми, которые все знают!

– Что все?

– Да все! Поэтому начинайте сразу с серьезных предложений!

Они оба помолчали, причем вид у Александрова был ужасно утомленным. Казалось, что брови, глаза, щеки – все линии лица потекли вниз под влиянием страшной силы тяжести. «Как он, наверное, устал!» – подумала Анюта.

– И потом, вы меня чуть не убили! – обратилась она к помощнику.

– Я?!

– Думаю, вы… Вряд ли вы кого-то нанимали для этих целей. Вы такой осторожный и жадный… Правда, еще кто-то сидел за рулем машины, которая заехала в арку. Неужели вы, Евгений Владимирович? – она посмотрела на депутата с веселым осуждением.

– Вы правда полковник ФСБ? – спросил Александров у Левицкого. Тот никогда не был в более глупом положении. Сидел, молчал, а на его глазах разворачивалось представление на непонятном языке!

И реакция у Левицкого тоже стала какой-то непонятной. На нормальный и разумный вопрос он вдруг пожал плечами, скосил глаза вбок, словно чего-то стеснялся… Депутат и помощник переглянулись. «Не верят!» – с ужасом подумал он. «И прекрасно!» – подумала Анюта.

– Ладно, оставим это! – сказал помощник. – Все эти обвинения – липа. Давайте поговорим об акциях.

– Липа?! – Анюта покачала головой. – Нет, не липа! Меня чуть не убили! А вашу жену, – она посмотрела на Александрова, – убили! И Игоря Ледовских убили! И Григория, надо полагать, тоже! Хороша липа!