— Волки и медведи? — переспросила она. Явно не поверила.

— Ты уж мне поверь.

— Да у меня выбора нет.

— Ну и он говорит: «Что делать будем?» И тут я понимаю, что это экзамен. Глаза у него были такие — проверяли меня. Я вспомнил, чему учат бойскаутов, говорю: «Построим укрытие». А ему того и надо. Открывает рюкзак, достает топор и веревки. Хочет строить укрытие из бревен — обвязать их, как плоты обвязывают.

— Слов нет.

— Как думаешь, говорит, сколько у нас времени? В смысле, пока солнце не сядет и не похолодает. Часа два, говорю. Да, говорит, пожалуй. Тогда пора приступать.

— Сильный мужик, — сказала Захра.

— Любит изображать сильного. Ну, мы приступили. Рубили и вязали по очереди. Связали две стенки из двадцати, что ли, тонких березовых бревен. Потом расчистили в снегу квадрат двадцать на двадцать, собрали это все, довольно пристойный получился шалаш. Пол устелили сосновыми ветками.

— Уютненько.

— На удивление. Построили стену вокруг. Три фута, квадратом. Чтоб не задувало. И крышу снегом завалили, где-то на фут, чтоб теплее было.

— И не протекало?

— При десяти градусах не течет. И больше утепляться нечем.

— А спальники?

— Не было спальников.

— Да он рехнулся.

— Вполне вероятно. А потом спрашивает: «Что нам теперь нужно, сынок?» А я знал. Нам нужна была иголка с ниткой или клейкая лента, что-нибудь такое. Сказал ему, и он моток клейкой ленты достает.

— Зачем?

— Чтоб из одежды сделать спальник.

— Издеваешься?

— Вовсе нет. Разрезали куртки, склеили, получился большой широкий спальник. Спали в теплом белье.

— В одном спальнике.

— В одном спальнике. И должен сказать, когда легли, было очень тепло.

— А костра не было.

— Никакого костра. Только мы двое.

— А утром?

— Склеили обратно куртки, пошли домой.

— То есть вы что-то построили и спаслись. Ладно, я поняла. Но он же в процессе чуть вас обоих не угробил.

— Ну да, пожалуй, — сказал Алан и засмеялся.

— Смеяться-то можно? — спросила Захра.

— Можно.

— Хорошо. А то, по-моему, почти все это, — сказала она и рукой обмахнула кухню, и дом, и море за окном, и все Королевство, и весь мир, и небеса, — очень, очень грустно.

Король все-таки приехал в Экономический город короля Абдаллы, одиннадцать дней спустя. Предупредили в девять утра, кортеж прибыл в начале первого. Король двадцать минут погулял по пустым городским дорогам, пятнадцать провел в гостевом центре, затем вместе со свитой пришел в презентационный шатер.

Алан и молодежь хорошо подготовились. Король воссел на троноподобное кресло, доставленное с утра, свита устроилась на белых диванах. Брэд, Рейчел и Кейли провели презентацию — все прошло без сучка без задоринки. Брэд в блестящем деловом костюме поприветствовал зрителей, объяснил, как работает голограмма, затем представил своего коллегу, который находился в Лондоне, и тот — ага! — вышел из-за кулис в дишдаше и куфие. Явился в шатер, расхаживал по сцене, говорил по-английски и по-арабски. Они с Брэдом побеседовали, подчеркнули, что данное техническое решение — лишь одно из обширного списка «Надежны», что они предвкушают большие успехи совместной работы в ЭГКА. Затем лондонский сотрудник поблагодарил всех и откланялся, а Брэд поблагодарил всех, шагнул со сцены и одними губами сложил свою оценку для Алана и прочей молодежи: «Блеск!»

Когда все закончилось, король Абдалла тихонько поаплодировал, но ничего не сказал. Вопросов не последовало. Ни король, ни его свита не поговорили с сотрудниками «Надежны», хотя Алан нарочно встал у двери на случай, если кто захочет побеседовать. Побеседовать никто не захотел. Алану не выпало шанса помянуть королевского племянника; их с королем разделяли четыре живых кордона, и спустя считанные минуты король и свита отбыли.

Алан смотрел, как они едут по дороге, — уехали, однако, недалеко. Исчезли в гараже под Черным Ящиком. У входа три белых фургона аккуратным рядком. За все время, что Алан торчал в ЭГКА, никакие машины перед Черным Ящиком не парковались, и он пошел глянуть. По бокам у фургонов две строки — на арабском и на китайском. Ни того ни другого Алан прочесть не умел.

Стараясь не мозолить глаза, он почти два часа простоял у входа, пока не вышел король в сопровождении свиты и группы китайских бизнесменов в костюмах. Все пожали друг другу руки, любезно поулыбались. Король вернулся в Черный Ящик, и вскоре его кортеж вынырнул из гаража и уехал из города. Китайские бизнесмены расселись по фургонам и тоже отбыли, стеной подняв пыль, которая не оседала еще много часов.

Когда они уехали, Алан кинулся в Черный Ящик, где за секретарским столом обнаружил Маху.

— Здравствуйте, Алан, — сказала она.

— Зачем эти люди приезжали? — спросил он.

Деньги. Романтика. Самосохранение. Признание.

— На презентацию для короля, — сказала она. — Как и вы.

— Информационные технологии?

— По-моему, да.

— И они были здесь? В здании?

Маха улыбнулась:

— Где ж еще им быть?

— А откуда они знали, что король прибудет сегодня? — спросил он.

Маха смерила его долгим взглядом и после паузы ответила:

— Наверное, им просто повезло.

После обеда молодежь разобрала и упаковала оборудование. Погрузили все в автобус, погрузились сами. Решили, что оставаться им незачем, и назавтра улетели из Саудовской Аравии.

Алан остался. Еще три дня приезжал в шатер, надеясь добиться встречи с Каримом аль-Ахмадом. После презентации на мистера аль-Ахмада навалилось много дел, говорила Алану Маха.

Наконец как-то раз, когда Алан в одиночестве сидел в шатре на белом пластмассовом стуле, в дверь постучали. Алан открыл. Пришел Карим аль-Ахмад и сокрушенно поведал, что городской контракт на ИТ подписан с другой компанией: она обеспечит поставки гораздо быстрее и более чем вполовину дешевле.

— С китайской компанией? — спросил Алан.

— Китайской? Я точно не знаю, — сказал аль-Ахмад.

— Вы точно не знаете?

Аль-Ахмад сделал вид, будто припоминает.

— Кажется, они и в самом деле китайцы. Да, я почти уверен. Это имеет значение?

— Нет, — сказал Алан.

Это, в общем, никакого значения не имело.

— Ему хоть понравилась голограмма? — спросил Алан.