Дойдя до «Линна-халле», они поднялись на крышу: архитектура комплекса, утопленного в земле, такое позволяла. Перед ними простиралась серая морская гладь, на ней маячили силуэты кораблей на рейде.

– Что-то меняется, Сева… – проговорил Машинский, прихлебывая вино. – Здесь это особенно чувствуешь, все-таки советский Запад. Главное теперь – вскочить на подножку, когда начнутся перемены. Куда наши мозги пристроить? Они ведь заточены специфически, под военную продукцию. Хотя твои заточены под любую продукцию…

– Ну, скажешь!

– Не спорь, это так. И думай, Рогов, оно полезно!

Отсюда просматривалась часть ремонтных доков, в одном из которых прятался «Кашалот». Сейчас он представлялся лишь одной из ступенек, коих впереди немерено. Насколько прочными будут следующие ступеньки, Рогов не знал, только чувствовал: шагать придется.

Незадолго до приезда Ларисы удалось попасть на территорию учебного центра. Рогова водили по аудиториям, что-то показывали, но даже невооруженным глазом было заметно: везде старье, ни одной новой разработки.

– На этом и учите союзников? – усмехался Рогов. – Слабовато…

– А ты хотел, чтобы мы новейшую технику показывали? Обойдутся! Это они сегодня друзья, а завтра, глядишь, в НАТО вступят!

Тогда-то и зашел разговор о загадочной базе на Северном флоте. Когда Рогов ее упомянул, Машинский даже замолк на время, пораженный.

– Чего смотришь? Знаешь что-то про нее?

Серега прокашлялся:

– Я-то знаю. А вот ты откуда знаешь?

– От верблюда. А вот откуда ты?

– Говорили, наш центр туда переведут. Или то, что от него останется. Кураты, если что, сразу нас ликвидируют и все передадут известно кому. А даже это старье, как ты выражаешься, жалко, на него деньги тратились, мозги…

Потом он водил пальцем по карте, что висела в одной из аудиторий, пытаясь показать месторасположение загадочной базы. Такие объекты даже на картах «для служебного пользования» не всегда указывают, только шила в мешке не утаишь, база существует и находится примерно здесь.

– Значит, на берегу Баренцева? – уточнил Рогов.

– Ага. Хотя какая разница? Там, говорят, системы жизнеобеспечения – по высшему разряду, про условия работы вообще не говорю. Туда попасть – счастье!

Не придававший значения деньгам, Рогов обрадовался тому, что перевели зарплату за два месяца, да еще премию подкинули. Таллин – город недешевый, теперь же он мог и подарок купить, и номер снять в «Олимпии», и столик в «Норде» заказать.

С «Олимпией», правда, получилось не сразу – он мог вообще пролететь, если бы не Рамакришна. Поначалу Рогова вообще не пустил швейцар, мол, свободных номеров нет! Когда, преодолев заслон, он дорвался до администратора, его ожидала не менее холодная отповедь. И тут из ресторана спускаются индийские военморы! В чалмах, в синей униформе с золотыми позументами, они смотрелись экзотически, и в то же время явно чувствовали себя как дома.

– Хочешь в отель? – воззрился на него Рамакришна.

– Очень хочу! Девушка приезжает, понимаешь?

– Жена?

– Да… Считай, жена.

– Так жена или нет? С женой у тебя будет один номер. А с девушкой нельзя, ваши правила запрещают.

– А-а… Договориться можно?

Индус загадочно усмехнулся:

– Попробую…

Диалог у стойки продолжался минут пять, после чего Рогова поманили пальцем.

– Все в порядке, будет номер.

Склонившись к уху, Рамакришна вполголоса проговорил:

– Но ты должен заплатить Райво десять рублей.

– Да я и двадцать могу! Спасибо!

Как оказалось, индусы не раз устраивали сюда прилетавших гостить родственников. «Олимпия» считалась самой фешенебельной здешней гостиницей, а иностранцев у нас любят даже эстонские снобы и вмиг становятся покладистыми при виде человека из-за бугра.

– Ну, выручил… – тряс смуглую ладонь Рогов. – Встретимся в Индийском океане – будет салют из всех калибров!

Рамакришна усмехнулся еще раз:

– Не надо салют. Просто помаши мне рукой.

Сдаточная команда, и так потерявшая Рогова из виду, восприняла известие о переселении спокойно. Разве что Гусев разволновался, помчался звонить Алке, однако в Таллин ее не отпустили. Критически оглядев Рогова, Жарский поправил ворот его рубашки:

– Вид помятый, но командированному простительно. Предъявишь пассию коллегам?

– Там видно будет… – пробормотал Рогов, запихивая вещи в сумку.

10

На следующий день он стоял на перроне Балтийского вокзала с букетом тюльпанов, приобретенных на грандиозной выставке цветов, что открылась на днях. Это было что-то малознакомое, опять же, не советское, пришедшее из Европы и наверняка интересное Ларисе – вот почему выставка значилась одним из первых пунктов программы.

Только программа полетела к черту с самого начала. Лариса почему-то нервничала, оглядывалась, будто высматривала кого, а по приходе в гостиницу тут же улеглась в койку, свернувшись калачиком. Не выспалась? Да, ответила, ужасный был поезд. То есть хороший, но соседи попались ужасные: двое пили всю ночь, третий храпел. Рогов сам подрезал тюльпаны, взяв ножницы у горничной, ставил их в вазу, а в душе пухла обида на то, что не оценили ни букет, ни отель, ни номер с удобствами.

Для начала он планировал попасть в Нигулисте, послушать орган. К музыке он был равнодушен, а орган представлял скорее в виде трубчатой конструкции, через которую продувают насосами воздух. Зато Лариса замирала при звуках этих труб, значит, ей можно было сделать приятное. Но она ушла из собора за десять минут до концерта. На Вышгород идти отказалась, мол, устала, давай завтра, и потащила его на Ратушную площадь. Где (ну и ну!) купила пачку сигарет «Таллин» и, встав возле Ратуши, взялась нервно курить, продолжая рыскать глазами по открытому пространству.

– Ты куришь? – удивился Рогов.

– Редко. Тебе неприятно?

Он пожал плечами:

– Мне все равно.

Его слушали невнимательно, и он, поначалу без устали моловший языком, вскоре замолк. В «Норд» они явились раньше времени, долго топтались в фойе в ожидании, пока освободят заказанный столик, и опять она курила, а он копил раздражение.

Обычно равнодушная к спиртному, Лариса несколько раз подвигала бокал: хочу еще вина. Рогов охотно наливал (себе тоже), а в итоге только шум в голове и досада в душе.

– Мы, – сказал после очередного бокала, – как твои киты. Которые поют. Но при этом почему-то не слышат друг друга.

– Тебя это удивляет? – усмехнулась Лариса.

– Удивляет. Если бы мы находились далеко друг от друга – не вопрос, звук в воде затихает. Киты на большом расстоянии тоже ничего не слышат…