– И что, он сразу согласился?

– Как это говорится в романах… Ради нее он был готов на все. Это как раз про него. Знаете, я даже иногда побаивалась этой его преданности… Я купила ему билет в Мадрид, а сама улетела в Лондон. Через месяц прилетела в Испанию, встретила его в аэропорту и поселила в гостинице. На виллу Муромского, где бывала много раз, отвезла его тоже я, предварительно нарисовав ему подробный план поместья. Я отвлекла охранника, который меня хорошо знал, и Леня проскользнул в это время внутрь.

– Послушайте, вы же разумный и деловой человек. Неужели вы рассчитывали, что Муромский ему что-то вот так возьмет и отдаст?

– Дело в том, что он сильно переменился в последнее время…

– Это я уже слышал в исполнении Валерия Олеговича – в старом разбойнике «совесть Господь пробудил».

– Насчет совести говорить не буду, поскольку не знаю… Там возникло новое обстоятельство. У Муромского обнаружился рак. Причем уже в последней стадии. Узнав об этом, семейство начало черную войну за наследство. На его глазах и не стесняясь в средствах. Я подумала, что в таком состоянии он, узнав о Лене, мог повести себя, так сказать, нетрадиционно… Но, как вы знаете, смерть ему пришлось принять то ли от яда, то ли от воды…

– Судя по всему, и от того и от другого вместе.

– После смерти Муромского у нас оставался один вариант – Рафа. И мы полетели в Лондон. Я сняла Лене квартиру, придумала, как изменить его внешность и вырядить рок-музыкантом…

– О содержании последнего варианта завещания вы знали?

– В точности нет. Могли только гадать. Но я подозревала, что Рафе может обломиться только небольшая часть. И когда он стал форсировать сделку с лордом, я решила, что его надо остановить. Пока он не вбухал в этот дурацкий проект все деньги, что Муромский выделил ему когда-то на бизнес-опыты. Надо было торопиться…

– Но он же вел себя так, словно все деньги Муромского достались ему? Собирался покупать футбольный клуб?

– Это был блеф. На самом деле ему уже мерещилась нищета… Он-то знал, что мать с огромным наслаждением пустит его по миру. Леня решил для начала поговорить с ним, как брат с братом, хотя я ему говорила, что это бесполезно. Можете себе представить, что из этого получилось!

– И тогда Валерий Олегович предложил жесткий вариант…

– А другого выхода не было. И я подсыпала ему, когда он собирался в театр, азалептин в пищу…

– Но зачем? Зачем этот шум с припадком в театре? Неужели нельзя было сделать это по-тихому?

– Как? Тащить его на квартиру Лени отсюда? Устроить засаду на улице? Для этого нужны люди, а Леня был категорически против моего участия в каком бы то ни было виде. Я должна была остаться вне подозрений… Вот и придумали – ему станет плохо в театре, а Леня, оказавшись поблизости, скажет, что он его друг, и «отвезет его домой»… Все так и случилось. Единственная промашка – я не угадала с дозой. Ему стало слишком плохо, и это привлекло внимание.

Она сказала это без всяких эмоций, совершенно безразлично.

– Я была уверена, что, придя в себя в чужой квартире, услышав, что у него есть брат, который требует свою долю и готов выбить ее любыми способами, он от страха подпишет все, что угодно! Ведь он чудовищный трус. А он… Он ни на что не соглашался.

– Возможно, что-то случилось с психикой… Он мог просто перестать отдавать себе отчет в происходящем. Или перестать реагировать на боль.

– Какая там боль! – отмахнулась Валерия. – Леня боялся его и пальцем тронуть. Только вел с ним душеспасительные разговоры о совести и справедливости. Представляю, что Рафа про него думал…

– А вы хотели, чтобы Леня его пытал? – поинтересовался Ледников. – Может, вы этого требовали?

Валерия внимательно посмотрела на него и поправила волосы, как всегда делают женщины, когда не знают, что говорить. Потом спокойно сказала:

– Нет, я этого от него не требовала. Я только объясняла ему, что раз уж мы вступили в эту игру, то отступать уже поздно. В конце концов, он работал в милиции и должен был знать, как добиваются нужных показаний.

– Ну, способы подавить волю существуют разные… – усмехнулся Ледников. – А журналист Кросби с его статьями тоже ваша работа?

– Да, я знала его еще со времен работы на Муромского. Мы ему поставляли материалы о русских олигархах, а он писал… Видя, что Рафа уперся, я решила, что на него подействуют статьи, из которых следует, что его уже все списали, что он уже для всех мертв, что на сделке с лордом поставлен крест… Еще статьи были нужны для того, чтобы направить полицию по их любимому адресу – к козням КГБ.

– А с господином Алексом Уолкоттом вы случайно не знакомы? У него был точно такой же план запугивания Рафы…

– Нет, лично с Алексом я не знакома. Но Рафа мне как-то рассказал по пьяному делу, что этот Алекс запугивал его таким манером. Я подумала, что план вполне годится…

– А бедный Алекс никак не мог сообразить, кто же действует по его плану, но без его участия.

Валерия просто не обратила на это известие никакого внимания.

– Но потом Кросби вдруг начал брыкаться и, наконец, отравил себя спьяну газом. Я сразу поняла, что дело движется к развязке. Или я срочно закончу этот затянувшийся детектив, или это сделает полиция, которая после смерти Литвиненко стала прочесывать весь город…

Она чуть прикрыла глаза, словно вспоминая и снова переживая свои мысли и чувства, а потом повернулась к Ледникову и с усмешкой сказала:

– И вот тут как раз появились вы… Влюбленный и готовый на подвиги ради любимой дамы. Этот не остановится, поняла я. Этого, в отличие от английской полиции, на байки о КГБ не купишь. К тому же из Москвы мне прислали о вас подробную информацию. Включая сведения о ваших былых подвигах и отношениях с госпожой Разумовской… А когда вы подтвердили при нашей первой встрече мои сомнения по поводу богатства Рафы, я поняла, почему он не хочет делиться. Потому что делиться нечем. Все деньги Муромского отошли к его ненаглядной испанской мамаше.

– Хорошо, вы решили, что шутка с похищением затянулась и пора ее заканчивать. Но почему нельзя было просто отпустить Рафу?

– Потому что… – чуть потупилась Валерия.

– Потому что вы решили избавиться от Лени, – сказал за нее Ледников. – Он вам мешал как свидетель и соучастник? Или он надоел вам своей любовью? Пылающий от страсти, но без миллионов Муромского, он вообще оказался вам больше не нужен. И вы подставили его под пули полицейских?

– Вы с ума сошли! Да, я никогда не любила его, но… Я была уверена, что ничего с ним не случится. Английская полиция вообще не убивает… После звонка вам я стала звонить ему, чтобы предупредить, сказать, чтобы он бежал из Лондона… Но телефон молчал. Сам он не звонил. Вот, собственно, и все. А потом я увидела по телевизору, как все это случилось.

– Знаете, а ведь он все понял. Понял, что он вам теперь в тягость, что вы хотите от него избавиться, и решил помочь вам… Я не думаю, что Рафа убежал, вряд ли он на такое способен… Я думаю, Леня его просто отпустил, а сам решил уехать из Лондона. А вы навели на него полицию.