– А король? – поднял брови Дойтен.

– Короля нет, – вздохнул Мадр. – Есть заповедный лес, куда надо загнать зверя. Приют Окаянных. Стебли, где Тиса должны спасти и обогреть. И принять за своего.

– С чего вы взяли, что он не свой? – удивился Дойтен. – Что вы о нем знаете?

– Пока – ничего, – кивнул Клокс. – Но только это объясняет эту неприязнь между Дейком и Алаин. Она едва не перестаралась. А может, и перестаралась. А он взял ее на поводок. Как умел.

– Одну из своих задач она выполнила, – не согласился Мадр. – Подтвердила, что колдовство в Дрохайте возможно. Не знаю, что это ей дало, но так оно и есть. А остальное… загадка.

– А эти смерти? – нахмурился Дойтен. – Угольный поселок? Егеря? Зачем они?

– Не знаю, – покачал головой Клокс. – Это как-то связано с ножом Дайреда. Думаю, что Ийле права. Это поиски силы. Поганой силы.

– Да уж, – скривился Мадр. – Точнее не скажешь.

– А ты подумай, – прищурился Клокс. – Если мерзавцы сами ведут мальчишку в Стебли, значит, они как-то хотят протащить через него туда какую-то гадость. Демон меня раздери, Алаин же какую-то отметку искала на левой руке у каждого! А гадость может быть только проклятием. А что требуется, чтобы проклятие было сильнее? Кровь. Кровь и смерть.

– Одни догадки, – скорчил гримасу Мадр.

– Догадки и ни одного ответа на главный вопрос, – кивнул Дойтен. – Кто же этот зверь? Или – где он? Где маленький зверек? Где Тис?

– Через неделю или позже придет обоз из Приюта Окаянных, – сказал Клокс. – И вот тут Тис и должен себя проявить. Тот, кто попросится в этот обоз, тот он и есть.

– Слишком просто, – усомнился Дойтен.

– Не ищи сложности там, где можно обойтись простотой, – отмахнулся Клокс. – До полудня еще не очень близко, но я уже замерз как пес. Пошли к Ийле. Надеюсь, она нас примет чуть раньше.

– Думаешь, что она знает ответы на твои вопросы? – спросил Дойтен. – И надеешься, что раскроет их тебе?

– Нет, – рассмеялся Клокс. – Надеюсь на чашку горячего бальзама. Кажется, вкуснее, чем питье у Ийле, я никогда и ничего не пробовал. А вот Мадр не верит.

– Я вообще молчу, – пробормотал Мадр.

«Лучше бы ты и в самом деле молчал», – подумал Дойтен, но не сказал этого.

– Кстати, – хмыкнул Клокс. – Сничта передала с нами Ийле пирогов. Мы идем не с пустыми руками!

Дойтен никогда не ходил в тройке под Эгричем, но помнил его хорошо. Эгрич был не просто судьей, он был и наставником, и помощником, и другом. Не то чтобы Клокс был хуже, про судью не скажешь – лучше он или хуже, и с Клоксом можно было посидеть с бутылью хорошего вина, но Эгрич был особенным. Он был как отец. А Клокс – как брат. И не всегда старший. Иногда вообще – седьмая вода. Чего уж теперь, если Эгрича давно нет… Ни к чему бередить былое, но сколько Эгричу было в тот год, когда он приметил в далекой Нечи Дойтена и предложил ему послужить Священному Двору прямо в Тимпале, а не на дальней окраине Арданы? На вид ему было лет… пятьдесят? Сколько же лет прошло? Святые угодники… Двадцать три года! Точно, самому Дойтену тогда было двадцать четыре. Постой-ка… А Клоксу, выходит, тридцать девять? Меньше, чем Дойтену сейчас. Отчего же он уже тогда казался ему стариком? А вот Мадру было двадцать шесть. Правильно, он же на два года старше Дойтена. Всего два года, которые теперь ничего не стоят, а когда-то казались пропастью… Так же как и те долгие недели пути из Нечи в Тимпал, во время которых Дойтен твердо решил, что будет служить хоть демону, главное, чтобы во главе его отряда стоял Эгрич, и никто иной. Но служить сначала пришлось обычным стражником, а когда пришло время стать усмирителем, Эгрича уже не было. На его месте оказался Клокс, который, кажется, сам был этому не рад. И случилось это двенадцать лет назад. Получается, что одиннадцать лет продержал пику стражника в руках Дойтен? Конечно, не самыми плохими были эти одиннадцать лет, но сможет ли так долго ждать Тусус, если Клокс пристроит его в храмовую стражу? И кого этот Тусус заменит, когда придет его черед становиться храмовым старателем? И врагу бы не пожелал Дойтен попасть в первую тройку. Судья ее – Айнхейл, который напоминал угловатую скалу на входе в какой-нибудь залив, скалу, о которую разбилась не одна сотня кораблей, вроде бы был еще туда сюда храмовником. Но дело было не в Айнхейле, тот всего лишь оставался загадкой, плотно закрытой и запертой на прочные замки шкатулкой, отлитой из чугуна, а вот усмиритель первой тройки Дэт скорее напоминал умертвителя. Не палача, а пыточных дел мастера. А ведь он точно как и Дейк числил себя бывшим черным егерем с западного склона Черной гряды, правда, соответствующий запяст не мог предъявить, да и вряд ли бы замкнулся даже самый большой запяст на его руках-бревнах. А их же защитник Сейст? Скользкий и какой-то… чужой. Вроде и зла никакого не сделал никому, во всяком случае Дойтену о том было неизвестно, но спиной к такому не повернешься. А если повернешься, то уж точно спина одеревенеет и уши отвалятся от ожидания какой-нибудь пакости. Отчего Ата держит их при храме? Отчего почти не отпускает по дальней надобности, а гоняет вторую тройку? Или именно таким образом привечает и выделяет особую гвардию, которая больше смахивает на троицу подельников с большой дороги? Или чего-то боится? Ведь говорил же как-то Клокс, что не огромная змея опасна, что на выселках кольца свивает, а крохотная змейка-червячок, что по руке змеится? Что первая тройка сможет против червячка? Это ж как сломанную сережку в ремонт нести лудильщику котлов. Или не Ата это решает? Да, не только в голову Аты, но и в головы его старших сэгатов залезть невозможно. А ведь еще есть и третья тройка…

Дойтен шагал следом за Клоксом и Мадром по берегу замерзшего озера, пробирался в морозной толкучке, разглядывал сотни, тысячи обветренных лиц рыбаков и охотников, вылезших к полуденному часу к кромке льда, качал головой, отмечая странные железные полосы, которые добытчики прикручивали к ногам, дивился на диковинные салазки с жердями и парусиной и думал, что, не занеси его судьба в Дрохайт, так бы и не узнал он толком о странном городе, вокруг которого на сотни лиг почти нет ни деревень, ни хуторов, а только глухой лес и непроходимые горы, в чьих теснинах затаилась странная крепость Стебли, именуемая теперь Приютом Окаянных. Неизвестный Гантанас там правит или бывший храмовник Брайдем, Дойтен в точности так и не уяснил, но вот уж что ему было известно доподлинно, так это то, что Брайдем и был этим самым судьей третьей тройки. Тройки, которая собиралась в особых случаях, и которая должна была состоять из наставников самого приюта. Кроме всего прочего Дойтен помнил и о том, что пусть даже этот приют находится и в дальней стороне от Тимпала, но если что случится с самим Дойтеном или с тем же Мадром, то восполнить недостачу храмового старателя опять же будет должен один из наставников приюта. Понятное дело, не в каждой деревне, даже не в каждом городишке имелся такой сэгат, как Райди, на которого можно положиться как на самого себя. Хорошо хоть этот самый Брайдем вызывал то же самое ощущение надежности, которое Дойтен запомнил по Эгричу, чем бы ни завершилась жизнь последнего. Но видел Дойтен Брайдема всего несколько раз, да и то мельком, и тому было объяснение. Хотя Стебли только с этого года набрали первых воспитанников, восстанавливались они уже больше десяти лет. Как раз с того самого года, в который случилась уже давняя беда в Гаре, где перемололо судью Эгрича, Брайдем да еще какие-то умельцы и занялись древними развалинами, но была ли прямая связь между одним и другим, Дойтен точно не знал.