Он погладил Ксению по голове и ушёл по палубе на другую сторону, где тоже стояли шезлонги.

…Слышал, поняла Ксения. Или всё же нет?..

Они сидели на палубе до вечера, до тех пор, пока теплоход не дал гудок.

Таша думала: какое счастье сидеть на палубе! Какое счастье, когда рядом именно эти люди! Как это вышло, что она осталась с ними и её родственникам не удалось увезти её в Москву, чтобы там замучить до смерти?

– А наши-то где же? – спросила Наталья Павловна, оторвав Ташу от размышлений. – Или решили остаться? Они же из Нижнего!

Степан Петрович вместе с Владимиром Ивановичем появились только после второго гудка. Вид у обоих был такой, как будто они весь день грузили уголь – лица и рубахи потные, носы заострённые, щёки жёлтые.

Владимир Иванович сразу плюхнулся в кресло и замахал на себя папкой, которую держал в руке, а Степан Петрович подошёл к Таше – она даже ничего не успела сообразить, – наклонился и поцеловал её в губы.

При всех! При Розалии Карловне! При этой Ксении с её журналом!

Таша подскочила, словно её ужалил скорпион, а не поцеловал Степан Петрович.

Владимир Иванович крякнул, отвернулся и стал смотреть на воду.

Степан пробормотал себе под нос что-то вроде «я сейчас» и пропал с глаз.

– А что я говорила? – спросила у Таши Розалия.

– Розалия Карловна! – взмолилась та.

– Что такое?

Помолчали. Владимир Иванович обмахивался, косился и крутил бритой головой.

Явился Степан Петрович с независимым видом. Он принёс всем воды в крохотных зелёных запотевших бутылочках.

– Ах, как хорошо, – простонал Владимир Иванович, одним махом влив в себя бутылочку.

Наталья Павловна отдала ему свою.

Он выпил половину, выдохнул и улыбнулся ей.

– Ты что мне названивала?

– У нас тут всякие происшествия.

– Какого рода? Криминального?

Наталья Павловна покачала головой.

– Ты бы телефон не выключал, – попросила она. – Ты же знаешь, всякое может случиться.

– Ничего не может случиться, пока я здесь, на посту, – провозгласила Розалия Карловна.

Теплоход отваливал от пристани, марш играл, и лодки качались на воде. Солнце висело над рекой ещё довольно высоко, огромное и раскалённое, и длинные тени двигались по палубе.

– Вот и ужинать скоро, обед пропустили. Лена! Нам нужно переодеться и несколько прийти в себя. Мы слишком долго были на солнце.

– Я готова, Розалия Карловна.

Ксения подобрала свой журнал и тоже ушла, не сказав ни слова. Она после того, как Саша вторгся в их компанию, замолчала, надулась и только листала глянцевые страницы. Розалия время от времени поглядывала на неё, но не заговаривала.

– Я пойду? – спросила Таша.

– Ты ничего не хочешь нам рассказать? Про… родственников? Мы же собрались поговорить.

– Про каких родственников? – тут же спросил Степан Петрович.

Но Таша уже вскочила.

– Я потом расскажу, – пообещала она. – После ужина.

Наталья Павловна покивала.

Степан Петрович, сказав, что ему нужно принять душ или его немедленно хватит тепловой удар, сбежал по лесенке вниз на вторую палубу.

– Мне бы тоже в душик, – пробормотал Владимир Иванович и сконфузился. Он взглянул на Наталью Павловну и добавил: – Очень вы красивая, Наталья. Глаз не оторвать.

Она кивнула. Ветер развевал и трепал её накидку.

Нащупав под креслом шлёпанцы, она нацепила их, и Владимир Иванович проводил её до двери в каюту.

– Что там за родственники? Расскажешь? Или ничего особенного?

– Тёмная история какая-то. Я не поняла, если честно. Или девочка сама всё расскажет, или лучше у Розалии спросить. Мне кажется, она-то всё поняла.

Пиликнул замок, они вошли в её каюту.

– На пристани, – словно продолжая рассказ, проговорила Наталья и через голову стянула прозрачную штучку, оставшись в купальнике. Владимир Иванович воровато отвёл глаза, – к нам подошли какие-то люди, двое, он и она. Она такая, знаешь, деловая.

Наталья Павловна зашла в ванную, там зашумела вода.

– А он прихехешник, – повысив голос и перекрикивая шум, продолжала она из ванной. – Типичный такой! Мелкий, глазки бегают, сам весь потный.

– Я тоже что-то весь…

Наталья вышла из ванной.

– Ну? – спросила она. – Может, душ по старой памяти у меня примешь или к себе пойдёшь? По соображениям безопасности?

Владимир Иванович аккуратно пристроил на стол папку.

– Безопасность, – сказал он строго, – прежде всего.

– Уж это я знаю! Ваша наука, товарищ полковник.

Он снял пиджак, повесил на спинку стула, стянул брюки и так же аккуратно, по стрелкам – Наталья Павловна следила за ним насмешливым взглядом, – сложил их и повесил, мотая головой, вылез из футболки и, оставшись в одних трусах, прошествовал в ванную.

Через секунду оттуда вылетели трусы.

– Это что-то новое в репертуаре, – себе под нос сказала Наталья, подбирая труселя.

Вода шумела и гудела в трубах.

Наталья Павловна подумала секунду, подошла к входной двери и накинула на медный замочек цепочку.

Ещё помедлила, ловко избавилась от купальника, но доиграть до конца не смогла, не хватило храбрости.

Она накинула халат, туго-туго затянула пояс и заглянула в открытую дверь ванной.

Он стоял под душем спиной к ней.

Она смотрела.

– Что ты там стоишь? – наконец спросил он, не поворачиваясь.

– Считаю, – отозвалась она.

– И каковы результаты?

Она вздохнула и подошла поближе. Он брызгался, вода заливала ей ноги, попадала на халат.

– Все старые на месте, – сказала она. – Новый один добавился.

И она провела ладонью по его боку – с правой стороны. Там был давно заживший неровный шрам. Все его шрамы были разными – и на вид, и на ощупь.

– Да какой же он новый, Наташка! – удивился Владимир Иванович и повернулся. – Ты просто сто лет меня не видела.

– Я сто лет не видела тебя голым, – поправила она.

Ах, как он ей нравился когда-то!

Он и сейчас ей нравился, сию минуту, когда она его рассматривала, совершенно не стесняясь: плотный, поджарый, ни грамма жира, твёрдые заросшие ноги, широкая грудная клетка, как у молодого волка, твёрдые гладиаторские ягодицы. Если он и постарел, то не телом.

…Нет, не телом.