– …мы покажем, что тоже сила. Они должны знать это и считаться с нами. А если не захотят считаться, если не услышат наши требования, устроим маленький бум. Сначала пройдемся по улицам, это будет предупредительная акция…

– Что здесь происходит? – не выдержал Ипполит.

А не выдержал потому, что его больше сопляков поразила мать, которая сидела в компании пацанвы и слушала, как пятнадцатилетняя девочка, хрень, которую нес юноша. Она вскочила на голос сына, растерянно (видно, где-то в подсознании понимала нелепость сцены) залепетала:

– Это друзья Вито, они пришли поддержать меня…

– Поддержать? – Ипполит пришел в ярость, тем не менее достойно вел себя. Очутившись рядом с пареньком, он сунул руки в карманы, оглядел подростков. – По-моему, здесь сооружается заговор. И против кого, пацан, ты настроен повести массы?

– Мальчики хотят помочь Вито… – робко сказала мама.

– Ему поможет только армия адвокатов, да и то сомнительно, – отрезал Ипполит, поворачиваясь вокруг. Он рассматривал непрошеных гостей. – А как твои мальчики собираются помочь, я только что слышал. Маленький бум, говоришь? – остановил он взгляд на главном крикуне. – Будете крушить автомобили, витрины, скамейки… На это много ума не надо. Дело, думаю, не в Вито, а вам хочется показать себя. Чтоб о вас заговорили, да? Газеты писали, в телике ваши рожи мелькали…

– Мы выдвинем требование, чтоб отпустили Вито, – задиристо сказал оратор.

– Что-что? – желчно произнес Ипполит, подставив ухо. – Требовать? Кто? Вы? А кто вы такие, чтоб требовать? А, новое поколение революционеров! Вы хоть слово такое знаете – революционер? Не знаете. Лексикон надо пополнять.

– Ипполит, – вскипела Раиса, – не обижай мальчиков, они искренне…

– Замолчи! – гаркнул он на мать. – Пацаны, вы че тут торчите? А ну, пошли отсюда. На дискотеку, к девочкам шагом марш! Живо, живо выметайтесь!

Парни вскочили, набычившись, сведя брови и сжав кулаки. Но произошла заминка, когда масса озлобленных, туго соображающих юнцов имела желание да не решалась отплатить Ипполиту за унижение. Их много, а он один – как среди своры дворняжек, собравшихся в стаю. Но что-то не позволяло мальчикам кинуться на взрослого мужчину. Может быть, чужой дом, или страх, знакомый каждому с пеленок на подсознательном уровне, или они еще не принимали участия в групповых боевых действиях, потому потерялись. А может, все причины вместе помешали ощутить себя единым организмом, плюс к этому – инстинкт самосохранения, ведь видно же, что мужик не слаб, вряд ли кому-то мечталось первому испытать силу его кулаков на собственном теле.

– Я сказал: пошли вон!

А Ипполит ни на йоту не снизил градус напора. Показать этим мальчишкам слабину – все равно что подписать себе приговор. Не убьют, но искалечат. Парни двинули к выходу, он им бросил вдогонку:

– Поменьше слушайте своего оратора, а то по вашим спинам пройдутся милицейские дубинки и переломают ребра. Это больно.

В наступившей обманчивой тишине, несущей мощный заряд негатива, Раиса, приложив ладони к груди, вдохнуть вдохнула, а выдохнуть у нее не получалось. О, сколько «теплых» слов приготовила она для сына, да все, смешавшись, зацепились за стиснутые зубы. Зато Ипполиту ничто не мешало прочесть матери нравоучения, он метался по гостиной, размахивая руками:

– Мама, ты меня удивляешь! Ты хоть немного осознаешь, куда толкала пацанву? Это же агрессивная толпа! У них мозгов нет и, наверное, не было от рождения, у них одна энергия кипит, которую некуда деть. Но ты-то! Ты! Не девочка, слава богу. Нет, я способен понять: у тебя несчастье за несчастьем, в результате появляется отчаяние, которое хватается за любую возможность вернуть мало-мальский покой в дом, но не таким же способом, мама!

Наконец ей удалось расцепить зубы и вымолвить несколько обрывочных фраз, да вместо упреков пришлось оправдываться:

– Каким? Я никуда не толкала… просто слушала… А тут ты ворвался…

– Слушала, но не слышала, так? Это тебя не извиняет. Не появись я, они бы отправились геройствовать на улицы! А потом куда попали б? К Вито, мама. В камеру заключения. Помочь они хотели ему, ха-ха! Группа поддержки! Тебе мало, что Вито застрелил людей? А если ему еще одну статью пришьют?

– Еще статью? Какую?

– Организацию преступной группировки!

– Глупости…

– Глупость я слышал в этой гостиной, когда пришел. Маразм! Идиотизм! Вот что это было, а ты им потакала, вместо того чтоб отговорить от глупостей. Ну, теперь я разгадал, откуда берутся сопливые погромщики на городских улицах – их взрослые подстрекают, а сами отсиживаются на кухнях.

– Не смей со мной так разговаривать… – пришла в себя Раиса.

Но и на этот раз Ипполит не дал ей говорить:

– А как с тобой разговаривать? Надо же соображать, что происходит, чем чреваты последствия! А ты как с Олимпа спустилась, не понимаешь, по каким законам живут на земле. В общем, так. Не смей ничего предпринимать без меня, ты только навредишь Вито, как я теперь вижу. И друзей сына чтоб я не видел в этом доме.

– Это мой дом! Мой и Вито…

Все, ситуация вышла из-под контроля, Милена вынуждена была ее разрешить самым примитивным, однако действенным способом:

– Друзья мои! Вам следует разойтись и остыть, иначе ваш конфликт выйдет за рамки дозволенного. Вы потом пожалеете, но будет поздно. Ипполит, прошу тебя, уйди к себе, я побуду с Раисой.

Сделав красноречивый жест, будто швырнул нечто невидимое, он зашагал к лестнице, зло бросив на ходу:

– Моя мать без нянек не умеет жить.

– Раиса, – подсела к ней Милена, обняв за плечи плачущую подругу, – успокойся и пойми Ипполита…

Она проскользнула в дверь часа через полтора:

– Не спишь?

Ипполит действительно не спал, а лежал на кровати не раздевшись, закинув руки за голову, свет не включал.

– Заснешь тут, – проворчал он.

Милена забралась с ногами на кровать, поцеловала его в уголок губ, но отстранилась, когда Ипполит возжелал продолжить поцелуй.

– Я дала твоей маме снотворного и ждала, пока она заснет, – сказала Милена. – Мне кажется, тебе не следовало наезжать на нее.

– А тебе не кажется, что моя мать дошла до маразма?

– Чшш, – приложила она к его губам свой палец. – Не заводись. Это не маразм, а отчаяние, ты сам говорил. Отчаяние и вместе с тем надежда на чудо толкают людей на неадекватные поступки. В этом состоянии они плохо соображают, нужно время, чтоб привыкнуть к новому положению, статусу, условиям. Не всякому удается перестроиться быстро.

Она сбросила шлепанцы, улеглась рядом, прижавшись к Ипполиту.

– В этом доме без тебя я бы свихнулся, – обнял он Милену. – Знаешь, сегодня я ощутил, что мы с матерью безнадежно далеки друг от друга. Мне хотелось вообще отсюда уйти. Но я зависим. От нее, от Вито… У меня столько было причин послать мамино семейство к черту, как и сегодня, а я упорно строил идиллию. Семья – это же круто.