Все быстро пересчитались. Председатель вынул из кармана монету и объявил:

— Кинем жребий! Решка будет значить, что останутся четные, орел — что останутся нечетные.

Он подкинул монету и поймал ее на лету.

— Решка! — крикнул он. — Господа с четными числами остаются, тех, у кого числа нечетные, прошу немедленно раствориться!

По рядам пробежал беззвучный стон, но никто не посмел воспротивиться. Воры времени с четными числами вытащили у других изо рта сигары — и осужденные растаяли.

— А теперь, — продолжал в полнейшей тишине председатель, — теперь, если я осмелюсь попросить, господа, повторим все еще раз.

Та же самая процедура повторялась во второй раз, потом в третий и даже в четвертый. Под конец осталось всего шесть Серых. Они сидели и смотрели друг на друга ледяными глазами — по трое с каждой стороны стола.

Момо наблюдала за всем этим, содрогаясь от ужаса. Она заметила, что, по мере того, как сокращалось число Серых господ, убывал и холод. Терпеть его стало намного легче.

— Шесть — некрасивое число, — сказал один из Серых.

— Хватит, — ответил с противоположной стороны другой, — сокращаться дальше нет смысла. Если шестеро не предотвратят катастрофу, то трое и подавно.

— Не скажите! — возразил другой. — Но в случае необходимости мы всегда можем к этому вернуться. Я имею в виду — потом.

Некоторое время было тихо.

— Хорошо, что дверь на склад была открытой, как раз когда началась катастрофа, — сказал один из Серых. — Если бы ее тогда захлопнули, никакая сила на свете не могла открыть бы ее! И мы бы погибли!

— К сожалению, вы не совсем правы, милейший, — ответил ему другой. — В открытую дверь из холодильных камер улетучивается холод. Цветы Времени постепенно оттаивают. А вы прекрасно знаете, что, если они оттают, мы не сможем помешать им вернуться туда, откуда они прибыли.

— Вы считаете, — сказал третий, — что мы не сможем поддерживать необходимый холод?

— К сожалению, нас всего шестеро, — ответил второй. — Подсчитайте наши возможности. Мне кажется, что преждевременно было так резко сокращаться. Этим мы ничего не выиграли.

— Надо было выбирать из двух возможностей, — крикнул первый. — И мы выбрали!

Опять наступила тишина.

— Что же мы — будем годами сидеть и глядеть друг на дружку, ничего не делая? — спросил один. — Весьма безотрадно!

Момо задумалась. Просто сидеть и ждать не было смысла. Значит, Цветы Времени сами оттают. Только бы не было здесь этих господ! Но они есть. И если она ничего не предпримет, они так тут и останутся. Но что делать: дверь на склад остается открытой, и Серые господа обеспечены сигарами?..

Кассиопея вдруг шевельнулась в ее руках, и Момо взглянула на нее.

«ТЫ ЗАКРОЕШЬ ДВЕРЬ!» — стояло на панцире.

— Ничего не выйдет! — прошептала Момо. — Она неподвижна.

«ДОТРОНЬСЯ ДО НЕЕ ЦВЕТКОМ!» — ответила черепаха.

— Я ее сдвину, если дотронусь цветком? — переспросила Момо.

«ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ!» — стояло на панцире.

Если Кассиопея предсказывает, значит, так и будет. Момо осторожно опустила черепаху на землю.

Потом она осторожно спрятала под пиджаком Цветок Времени — он уже сильно привял, лепестков на нем стало меньше.

Момо удалось незаметно залезть под стол. Там она добралась на четвереньках до другого конца и теперь сидела, съежившись, между ногами воров времени. Сердце бешено колотилось…

Момо тихонько вытащила из-под пиджака Цветок Времени, взяла его в зубы и проползла под стулом. Никто из Серых господ этого не заметил.

Вот и открытая дверь — Момо дотронулась до нее цветком. Одновременно она нажала на дверь рукой, та бесшумно повернулась на петлях — и с гулом захлопнулась!

Многократное эхо пробежало через зал и дальше — по бесчисленным коридорам и переходам.

Момо вскочила. Серые господа, которые вовсе не рассчитывали, что кто-нибудь, кроме них, может двигаться в этом окаменевшем мире, застыли от страха в креслах, уставившись на девочку.

Момо бросилась к выходу. Очнувшись, Серые господа кинулись за ней.

— Это она! — крикнул один. — Страшная маленькая Момо! Это Момо!

— Непостижимо! — крикнул другой. — Как она может двигаться?!

— У нее есть Цветок Времени! — заревел третий.

— И она закрыла им дверь! — крикнул четвертый.

Пятый с размаху стукнул себя по голове:

— Мы тоже могли бы! Ведь у нас их сколько угодно!

— Было, было! — завизжал шестой. — Но теперь дверь закрыта! Есть еще выход: отобрать цветок у девчонки! Иначе все кончено!

Момо уже пропала где-то вдали — в разветвляющихся без конца коридорах. Но Серые господа ориентировались здесь, конечно, лучше нее. Момо мчалась по переходам как попало — вкривь и вкось, иногда она бежала прямо в руки кому-нибудь из преследователей, но ей каждый раз удавалось вовремя ускользнуть.

Кассиопея тоже участвовала в этой борьбе на свой лад. Бегать она, правда, не могла, но так как заранее знала, где преследователи появятся, она вовремя оказывалась в нужном месте, где Серые господа спотыкались об нее и падали. Бежавшие следом натыкались на лежащего — и так черепаха много раз спасала Момо от неминуемой гибели.

Во время этой беготни Серые господа теряли свои сигары — они словно обезумели от желания схватить цветок — и постепенно таяли в воздухе. Наконец их осталось двое.

Момо уже вернулась в зал заседаний. Оба вора времени бесполезно гонялись за ней вокруг стола. Потом они разделились и с двух сторон устремились к девочке. Спасения не было! Момо стояла в углу зала и со страхом смотрела на преследователей. Цветок она прижала к себе. На нем оставалось всего три лепестка.

Первый из двоих поднял было за цветком руку, но второй оттолкнул его.

— Нет! — заорал он. — Цветок мой! Мой!

Они отпихивали друг друга. При этом один выбил у другого изо рта сигару — тот завертелся волчком, издал душераздирающий крик, стал прозрачным и исчез. Последний из Серых господ направился к Момо. В углу его рта еще дымился малюсенький окурок.

— Отдай цветок! — прохрипел он, но тут окурок выпал у него изо рта и откатился в сторону.

Серый бросился на пол, протянул за окурком руки, но не достал его. Он повернул свое пепельно-серое лицо к Момо, с трудом приподнялся и воздел дрожащую руку.

— Пожалуйста,— прошептал он,— пожалуйста, милая девочка, отдай мне