— Конечно, господа, разрешите вам представить, Мария Фёдоровна Гурская. Моя тётушка. Она недавно приехала из Твери, привезла в армию помощь от женского общества. А также захотела помогать мне на врачебном поприще.

Подошедшие мужчины с удивлением нас рассматривали.

— Почему же госпожа Гурская не указала мне на ошибку?

— Боюсь Денис Васильевич, вы даже не дали ей такой возможности, вдохновившись молчанием ошеломлённой вашим напором барышни.

Давыдов молчал, наблюдая приближение Павла в окружении секундантов и татар. Мужчины некоторое время молчали. Наконец подполковник протянул руку моему жениху, и тот её пожал. Вокруг раздались радостные возгласы.

— Надеюсь, у тётушки вашей невесты нет жениха? — тихо спросил он у Павла.

— Насколько я знаю, пока нет. Разве только она завела его в Твери? — с вопросительным выражением жених повернулся ко мне.

— Она мне ничего не говорила о подобном.

— Отлично, — с хищным прищуром Давыдов повернулся к Марии.

— Денис Васильевич, — остановил Павел гусара, — Александр Христофорович Бенкендорф поручил мне переговорить с вами по одному важному и секретному делу.

Мужчины отошли для приватного обсуждения будущих поисков, а я смогла успокоиться, привалившись к Ветру.

Вскоре мы смогли вернуться в город. Я искренне надеялась, главнокомандующему не донесут о произошедшем. Огласка подобного происшествия была бы очень нежелательна.

Долго оставаться в Вязьме мы не могли. Армия продолжала неторопливое преследование врага. К вящему злобному рычанию Вильсона, главнокомандующий не собирался давать генеральных сражений. Ибо «вовсе не видит особой необходимости для России тратить свои силы на конечное уничтожение Наполеона, потому что плоды такой победы пожнет Англия, а не Россия».

Партизаны продолжали свои вылазки и даже Павел, объединившись с Давыдовым совершил несколько дерзких набегов, привезя почти полторы тысячи пленных.

— Милый… — обратилась я к жениху, когда осмотрела пригнанных французов. — Я думаю, их нужно удалить за пределы лагеря. А всем общавшимся пройти дезинфекцию и сжечь одежду.

— Почему? Что случилось?

— Боюсь, во вражеской армии начинается «военная чума»!

31 октября 1812 года

Мы всё ещё стояли под Ляхово. Павел, узнав, что сам нечаянно привёл в лагерь пленных, больных тифом, а именно эта болезнь называлась тогда «военной чумой», запретил мне к ним приближаться. Да и вся группа, которая контактировала с ними, временно изолировалась от остальных.

Пробыв несколько дней на карантине, весь «женский госпиталь» увели подальше. Больных же оставили на попечение врачей, выделенных на это дело самим Виллие. Нас в скором порядке доставили к армии.

Удивительно, как стремительно могут сдружиться мужчины, которым не нужно делить одну и ту же женщину. Денис Васильевич полностью очаровал Марию, так что Ольге приходилось постоянно сопровождать её в те моменты, когда подполковник навещал нас. Слава Господу, ему нужно было воевать, и много времени уделять ей он не мог. Потому встречи их были кратковременны. Иначе, мне пришлось бы приложить все усилия, дабы отправить «тётушку» обратно к матери в Тверь.

— Любовное поветрие как-то видимо особенно разгулялось в нашей группе, — заметил жених в один день, посматривая на Марию, что шла с Ольгой в сопровождении гусара.

— Почему же?

— Ты заметила, как Гаврила Федосеевич посматривает на Ольгу?

— Но…

— Он знает, что подобный мезальянс[97] невозможен, потому и держит всё в себе.

— То-то он так волновался, когда она болела… — припомнила я.

— Как думаешь, если подсобим получить ему личное дворянство, у него будет шанс на взаимность?

— Не знаю, это слишком личное… считаю, что унтер-офицер достоин всяческой нашей благодарности, за ту помощь, которую он оказывал всё это время. Вне зависимости от того, как к его чувствам отнесётся Ольга.

Совместные вылазки Павла с Давыдовым были довольно успешными. Особенно интересной для них была охота на курьеров, которые постоянно разъезжали между растянувшейся армией. Благодаря этому, к примеру, узнали, что Наполеон собирался устроить засаду преследующим его частям русских между Славковым и Дорогобужем. Но Бонапарт почему-то отказался от этого плана, потому как прибывшие туда объединенные группы партизан и казаков Платова[98] никого не застали.

В любом случае, основная часть российской армии просто шла параллельным французу курсом. Светлейший не собирался устраивать никаких сражений подобных Бородино, не смотря на бедственное положение вражеской армии. Главнокомандующий вообще не видел смысла более проливать кровь русских солдат, учитывая, что неприятель и так покидает страну. Что естественно приводило к явному недовольству в штабе и язвительным высказываниям англичанина, которого так и не удалось спровадить оттуда.

Мороз крепчал. По словам Павла сейчас должно быть уже ниже десяти градусов. Благо, вовремя завезённая тёплая одежда в нашей армии была у всех. Зима настала хоть и рано, но ожидаемо.

Из-за отсутствия сражений у меня попросту не осталось работы. Заботы о случающихся раненых у партизан, взяла на себя мужская часть медицинского сообщества.

Я же откровенно скучала. Посему всё-таки упросила жениха брать меня с собой на выезды, клятвенно обещая не приближаться к месту возможного боя. Лишь выполнять медицинские действия, дабы группа не заразилась чем-либо при контакте с противником.

Одним из поставленных мною условий — плотно закрытые у всех рты и носы материей, при подъездах к покинутым бивуакам неприятеля. Дабы все вероятные «миазмы»[99] не могли привезти к плачевным ситуациям в дальнейшем.