Воцарилась тишина. Заинтригованные товарищи молчали и переглядывались. Неожиданно для всех Артем отреагировал первым:

– Я согласен. И у меня уже есть одна просьба.

Никита эмоционально хлопнул ладонью по столу:

– Здорово, Темыч! Любое желание! Кроме интима, разумеется!

– Ну вот, уже ограничения посыпались, – грустно протянул Артем, вызвав у всех приступ хохота. Подождав, пока все отсмеются, он сказал:

– Я решил сделать татуировку. Пол, как думаешь, ты смогла бы нарисовать для меня что-нибудь особенное?

Полина расплылась в улыбке:

– Ты созрел! Горжусь тобой! Конечно, я что-нибудь придумаю. Это будет что-то символически-абстрактное. – Она мечтательно закатила глаза, мысленно уже создавая эскиз.

– Спасибо, Пол, – поблагодарил ее Артем и обратился к Никите с Оксаной: – От вас тоже кое-что потребуется. Я могу сто раз передумать и в последний момент соскочить. Ваша задача не допустить этого. Я даю вам полное право применить насилие и приволочь меня в тату-салон.

– Мне это определенно нравится, – понизила голос Оксана. – Насилие – мой любимый способ общения с миром.

Они снова весело рассмеялись, привлекая внимание сидевших за соседними столиками гостей.

Час спустя четверо друзей покинули ресторан и поехали в клуб на новой машине Никиты. Неподалеку от входа Оксана попросила подождать вместе с ней, пока она покурит. Стоял аномально холодный майский вечер. Пронизывающий ветер норовил пробраться под одежду. Полина втянула пальцы в рукава кожаной курточки и постучала ногой о ногу:

– Ну и холодища сегодня. Я уже задубела. Нужно было сапоги надеть.

Оксана, стоявшая на ветру в распахнутом плаще, под которым было лишь тоненькое короткое платье, запрокинула голову вверх и выпустила струю сигаретного дыма:

– По мне так прекрасная погода.

Полина скользнула взглядом по ее ногам в блестящих колготках и туфлях на высокой шпильке:

– Тебя, наверное, любовь греет.

– Любовь? – Оксана взяла под руку Никиту и невинно поморгала: – Какая любовь? Я просто сама по себе горячая.

Мимо, шушукаясь и посмеиваясь, пробежали две юных девицы. Никита одобрительно присвистнул им вслед.

– Никит, ну ты чего? – одернула его Полина. – Им же лет по пятнадцать.

– Поэтому их нужно брать парой, – гоготнул он.

– Садовод-педофил ухаживает только за молодыми растениями, – подколола Оксана.

– Что, ревнуешь?

– Еще бы. Ты очень красивый мужчина. У тебя такие глаза… Ты точно в туалет не хочешь?

Все рассмеялись.

– Ладно, я готова. – Оксана бросила окурок на землю. – Пойдем и напьемся до потери пульса.

– По-моему, ты сильно злоупотребляешь алкоголем, – менторским тоном сказал Никита. – Ты должна себя перебороть.

Оксана на мгновение замерла, заставив остальных остановиться в недоумении, и выдохнула:

– Все, я переборола. Теперь мы можем напиться?

То и дело посмеиваясь, компания медленно зашагала к центральному входу в клуб.

Внутри было шумно и жарко. Никита с Оксаной сразу же отправились танцевать, а Полина с Артемом расположились на диване. Разговаривать нормально не получалось – музыка играла так громко, что приходилось кричать прямо в ухо. Полина достала блокнот и принялась рисовать.

– Принести тебе что-нибудь попить? – спросил Артем.

Подруга отрицательно мотнула головой.

– Тогда я пойду подышу на улицу, – предупредил он. – Скоро вернусь.

После душного помещения ночной воздух показался почти осязаемым, приятно обжигая лицо и наполняя легкие свежестью. Свет отошел подальше и встал у стены, спрятав руки в карманы куртки. Настроение у него сегодня было не тусовочное, но портить друзьям веселье он не собирался. Весь вечер старался участвовать в беседе и даже шутить, и это порядком утомило его. Ему требовалось немного тишины и одиночества. Совсем чуть-чуть, просто чтобы восстановить душевные силы и набраться терпения до конца вечера. Свету не хотелось, чтобы друзья переживали о его состоянии. Все было нормально.

Сегодня ему позвонили из киностудии и предложили роль в фильме. Не главную, но заметную. Обещали прислать сценарий с курьером. Попросили ознакомиться и в течение недели дать ответ.

– Разве вы не должны провести пробы для начала? – удивился Свет.

– Актерская игра от вас не потребуется, – только паркур. А насчет вашего мастерства в паркуре у нас сомнений нет, – добродушно объяснили ему.

Положив трубку, Артем долго размышлял над предложением. Нет, он не думал – соглашаться или нет. О чем тут думать? Разумеется, он будет участвовать в съемках – опыт полезный и любопытный. Просто события в его жизни бежали так стремительно, что он едва успевал осмыслить их, прочувствовать. Одни соревнования за другими, интервью, фотосессии, поездки. Еще год назад Свет даже не мечтал о чем-то подобном. Если бы Никита не заставил его подать заявку на участие во всероссийском турнире, то никаких перемен бы и не случилось. Свет все так же трудился бы на паршивой работе, бегал ночами по району и не надеялся достичь большего.

Раньше у него за душой не имелось ничего, кроме собственных идеалов. Теперь были возможности, деньги, комфорт. И для идеалов оставалось все меньше места. Когда-то Артем наивно полагал, что можно добиться успеха и сохранить верность принципам. Но практика показывала обратное.

Свет замечал, что меняется. Невольно, нехотя. Медленно идя на уступки, постепенно поддаваясь. Все чаще принимал решения, основываясь на здравом смысле. И все реже потакал душевным порывам. Он распробовал вкус успеха и не хотел возвращаться в прошлое. Он взрослел, становился циничнее. Если одолевали неприятные мысли, Артем хватал широчи, переодевался и бежал на тренировку – будь то ночь или день. Бегал до полного изнеможения, покуда мышцы не наливались свинцом, а голова не начинала звенеть пустотой. Плелся домой на негнущихся ногах и спокойно существовал до следующего изнуряющего забега.

У каждого человека есть слабая точка. Самое незащищенное место, которое легче всего сломать. Умелый точный удар – и тяжелая монолитная конструкция дает трещину. Артем помнил момент, когда окончательно понял, что больше не может совмещать несовместимые вещи. Видит бог, он старался жить честно, по совести. Но судьба не любит прямых путей и простых решений. Ей непременно нужно вывернуть человека наизнанку, заставить его выбирать из двух зол. Самое страшное, что выбора как такового нет вовсе. Разве мог Артем предать лучшего друга во имя абстрактной справедливости? Да кем бы он после этого был? Как бы в глаза ему смотрел?

– Хей, бро, прикурить не найдется? – хипстерского вида паренек остановился рядом и вопросительно уставился на Артема.

– Не курю.