Участница (после долгого раздумья): Не знаю, прямо затмение какое-то.

Хеллингер: Хорошо, я скажу. Скажи клиентке, что ты сначала хочешь увидеть ее сына, одного. Больше не говори ничего, только одно это предложение.

Оба долго смотрят друг на друга.

Хеллингер: Тогда ты дуешь в дудку, а ей придется танцевать. Что из этого получится — неважно. Важно, что контроль переходит к тебе. Терапевтические отношения окончены.

Оба смеются.

Хеллингер: Согласна?

Участница: Да, теперь согласна.

Хеллингер: Хорошо, тогда это все.

Участница: Я приготовила случай с двадцатичетырехлетним студентом, но вчера мне позвонила одна женщина, которая раньше делала у меня расстановку. Она рассказала мне, что у ее сестры родился ребенок и он уже дважды лежал в больнице. Это не выходит у меня из головы.

Хеллингер (смеется): Вот как!

Вместе с ним смеется вся группа.

Хеллингер (обращаясь к участнице): И с чем мне теперь работать?

Участница: Может, со мной?

Хеллингер: Со студентом. Ты же знаешь, что я раньше был священником и принимал исповеди.

Участница: О Боже!

Хеллингер: Да, это часть профессии. Позднее я выяснил кое-что очень важное об исповеди. Для священника это вовсе не тяжело, ведь он работает так сказать от имени Бога и к нему ничего не пристает. Но терапевт, которому исповедуются…

Участница (смеется): Да, хорошо.

Хеллингер: Ты просто одолжила ей свое ухо. А что ты еще тут можешь сделать? Ну, что ты ей теперь скажешь? Она должна навестить свою сестру и помочь ей. Поняла?

Участница: Да, спасибо.

Хеллингер: Потому что те, кто исповедуются, хотят, чтобы другие что-то сделали. Но сами ничего не делают. Нужно заставить их что-то делать, и тогда будет лучше всем. С этим случаем мы разобрались?

Участница: Да, спасибо.

Смеется.

Хеллингер (обращаясь к той же участнице): Теперь второй случай.

Участница: Этот двадцатичетырехлетний студент все время видит гримасу. После семейной расстановки прошло уже полтора года. А он все еще видит гримасу, когда хочет спать.

Хеллингер: Хорошо, мне этого достаточно. Это факты, и с ними мы будем работать.

Хеллингер выбирает заместителя для студента и ставит его в расстановку.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Эта гримаса мужская или женская?

Участница: По моим ощущениям — женская.

Хеллингер выбирает заместительницу для гримасы и ставит ее напротив клиента.

Хеллингер (обращаясь к заместительнице гримасы): Теперь вчувствуйся. С участием и уважением.

Обращаясь к участнице: Я, конечно, знаю, кто эта гримаса. Сказать?

Она смеется.

Хеллингер: Я шепну это на ухо моему соседу, а он потом тебе скажет.

Хеллингер шепчет что-то на ухо соседу.

Гримаса смотрит на пол. Хеллингер просит женщину из группы лечь на спину на пол перед гримасой.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Знаешь, что я шепнул ему, кто эта гримаса? Умершая, которую не признавали. Теперь это видно.

Хеллингер (обращаясь к заместителю клиента): Тебя мы тоже приглашаем на линию огня. Там происходит нечто важное.

Хеллингер ставит его в стороне.

Гримаса в упор смотрит на умершую, потом отходит немного назад.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Если быть точным, то гримаса — это убийца, которая хочет, чтобы правда наконец раскрылась.

Хеллингер (обращаясь к заместительнице гримасы): Скажи умершей: «Это была я».

Гримаса (тихо): Это была я.

Она тяжело дышит.

Хеллингер: Скажи это громко.

Гримаса: Это была я.

Хеллингер: «И я от этого не отступлюсь».

Гримаса: И я от этого не отступлюсь.

Гримаса садится на корточки, держит руки перед лицом и хочет слегка приблизиться к умершей. Но та отодвигается.

Хеллингер (обращаясь к участнице): По движению умершей видно, что это было убийство.

Через некоторое время гримаса ложится рядом, лицом к умершей. Когда она смотрит на умершую, та отодвигается еще дальше. Хеллингер ставит клиента напротив гримасы и умершей.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Скажи гримасе: «Я вижу ее».

Клиент: Я вижу ее.

Хеллингер: «И я смотрю на нее».

Клиент: И я смотрю на нее.

Хеллингер: «Со мной она не забыта».

Клиент: Со мной она не забыта.

Умершая поворачивает к нему голову.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Посмотри на нее.

Умершая подвигается ближе к нему. Он опускается на колени и берет ее за руку. Оба долго смотрят друг на друга.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Теперь встань, подойди к гримасе и погладь ее по голове.

Клиент опускается на колени рядом с гримасой и осторожно гладит ее по голове. При этом он смотрит на умершую. Она тоже повернула свою голову к гримасе.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Я не хочу доводить это до конца. Совершенно ясно, что из этого родится исцеляющее движение. Тебе это тоже ясно?

Участница: Да.

Хеллингер: Оба через некоторое время придут друг к другу. Умершая приблизится к гримасе, а гримаса пойдет к умершей. Решающим шагом было, когда гримаса смягчилась после того, как клиент признал ее и полюбил.

Хеллингер ставит клиента так, чтобы он мог видеть обеих других участниц на равном от себя расстоянии. Гримаса протягивает клиенту руку.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Иди со своим движением. Оно прекрасно. Повинуйся ему.

Клиент встает на колени между ними обоими. Сначала он берет за руку умершую, потом гримасу. Он попеременно смотрит то на одну, то на другую.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Теперь жертва закрывает глаза. Видно, что она хочет закрыть глаза. Теперь она упокоится с миром.

Через некоторое время обращаясь к группе: У гримасы глаза все еще открыты, но это ничего.