Разговор был коротким. Сосланбек принёс посылку с тремя тубами препарата российского производства и три же пустые тубы, уже использованные. И пакет с перевязочным материалом для Дока, как заказывал Бекмурза. Полковник выплатил молодому чеченцу солидный гонорар, которого должно было хватить на поездку в Турцию, якобы на отдых, но где его уже ждут коллеги, занятые аналогичными разработками. В три раза большая сумма уже была переведена на счёт в банке. Пластиковую карточку и pin-код ней Сосланбек получил тут же, вместе с документами на новое имя, в которых проставлена виза, и билетом на самолёт. Через три дня из Волгограда. В документах проставлена регистрация в Волгограде. В этот раз никаких препятствий с поездкой не будет, пообещал полковник. Выезд на отдых в Турцию – это совсем не то, что выезд в Соединённые Штаты. Всё просто, желающих много, проверок серьёзных не бывает…

Обе стороны остались довольны разговором. Ничего лишнего, всё по существу, и полное выполнение заранее обговорённых обязательств. Сосланбек ушёл так же, как и пришёл, через окно, и сразу после этого, снова через окно, вернулся Гайрбеков.

– Всё в порядке?

– Да. Он всё сделал. И успел вовремя. И российский аналог препарата принёс, и нужные данные. Даже со своим предложением по испытанию.

– Что за предложение?

– Конкретное. И весьма интересное. Но я сам должен всё обдумать, потом позвоню своему руководству, чтобы завизировали, после этого с тобой обсудим. Время нас не подгоняет. У нас ещё целый день в запасе.

Полковник не говорил, что операция подходит к своему запрограммированному и заранее просчитанному финалу и данные, которые якобы привёз Сосланбек, давно проанализированы и подготовлены аналитическим отделом разведцентра. Это Гайрбекову знать ни к чему.

Да он и не рвался узнать…

– Теперь можем отдохнуть, – Берсанака зевнул и осмотрелся, словно впервые заглянул в комнату. Диван себе облюбовал Док Доусон, и Берсанака молча согласился на угол у тёплой стены комнаты, куда тут же и бросил свой бушлат. – Старик долго не проснётся. Можем и мы поспать. Дверь закрыта…

Полковник молча кивнул и стал устраиваться на диване. Теперь им некуда было торопиться. Засыпать он начал сразу, как только закрыл глаза. Физическая усталость плюсовалась с болью в раненой ноге и создавала усталость моральную. А от такого вида усталости лучше всего лечит долгий сон. Врачи иногда даже специально для полного восстановления таблетки слабых транквилизаторов прописывают. Но Док Доусон в период проведения операции такие препараты никогда принимать себе не позволял.

Он уже засыпал, когда услышал звук двигателя трактора.

– Что это? – спросил он. – Танк подъехал?

– Это Бекмурза на разведку отправляется… Мне хотелось бы знать, где сейчас находятся федералы. Правда, он слегка выпил вчера с братом… Но, надеюсь, с утра не добавит…

– Мне тоже показалось, что от Сосланбека слегка пахло спиртным, – заметил Доусон.

– Сосланбек не пьёт много…

– А Бекмурза?

– Раньше был заправским пьяницей. Потом лечился. Много лет уже не пил… Боюсь, если опять начнёт, от него придётся избавиться…

– Спим… Не будет на сон говорить о плохом…

* * *

И Берсанака Гайрбеков, и Док Доусон спали очень чутко. И оба слышали, как, несмотря на надежды Берсанаки на то, что он проспит до обеда, проснулся старый Саламбек, как прошёл по коридору до двери, потом вернулся обратно к себе в кухню, хотя шаги его были едва слышными. Хозяин не желал будить гостей, которым дал приют и пообещал защиту. Считал, что они нуждаются в долгом отдыхе. Но оба гостя, хотя в нём и нуждались, давно научились удовлетворяться малыми порциями, выпадающими от случая к случаю, и могли себе позволить вообще обходиться без отдыха долго.

Гайрбеков с Доусоном продолжали лежать в полудрёме, отдыхая таким половинчатым образом, и встали только тогда, когда с тихой в утренние часы улицы послышался шум тракторного двигателя. Но ухо улавливало одновременно с громкоголосым трактором и другой шум, сразу даже непонятный. Берсанака резко встал, прислушался, уже стоя посреди комнаты, потом, сделав ещё три быстрых шага, выглянул в окно. И как раз вовремя, когда трактор Бекмурзы оказался в поле его зрения. Но за рулём был явно не сам Бекмурза, потому что он не мог так существенно раздаться в плечах с утренних часов, когда в последний раз встречался с Гайрбековым. А перед трактором ехал «уазик». Забор двора Бисолатовых и недостаточная высота даже высокого среди других дома старого Саламбека не позволяли видеть всё. А увидеть хотелось, потому что с улицы уже раздавались возбуждённые голоса, и среди них особенно явственно слышался резкий женский голос. Мужчины что-то басили, и невозможно было разобрать, что именно, но женщина явно скандалила. Привлечённый разговором, встал рядом с Берсанакой и полковник Доусон. И тут же в коридоре послышались шаги дедушки Саламбека, который тоже голоса услышал и пожелал посмотреть, что происходит на улице, когда у него в доме люди, которым следует беречься от всего из ряда вон выходящего. Такое старание следовало оправдать, потому что неестественным выглядело бы, наоборот, не появление старика.

– Жди здесь… – распорядился Берсанака, принимая на себя команду в ситуации, когда полковник командовать не мог просто по незнанию объективных реалий. Берсанака, напротив, эти реалии знал хорошо и подозревал, что здесь вполне может скрываться опасность, и не простая опасность, но адресная, именно против них направленная.

– Куда ты? – спросил полковник.

– На чердак… Посмотрю сам…

Он ещё ночью видел лестницу, ведущую на чердак, и, естественно, видел и чердачное окно, когда к дому подходили. Хорошо, что вход на чердак из дома, как всегда делали в старину. В старину не чувствовали тесноты, хотя семьи тогда были больше. Это сейчас экономят место, и на чердак чаще всего приходится забираться с улицы по приставной лестнице.

Берсанака на ходу прихватил на всякий случай автомат и быстро добрался до чердака. Одно чердачное слуховое окно выходило во двор, второе на улицу. Выбирать долго нужды не было. Ко второму окну Берсанака и устремился. Окно, как показывала пыль на подоконнике и на стёклах, не открывалось уже несколько десятилетий. И только для того, чтобы сделать щель и чуть-чуть сдвинуть створку, пришлось приложить немало усилий. А ещё больше усилий пришлось приложить, чтобы сделать всё это бесшумно. Но вот бесшумно открыть створку не удалось. Однако на улице, рядом с людьми, трактор трещал, работал не самый тихий двигатель «уазика», собака из машины лаяла, надрываясь, и ничего со стороны дома дедушки Саламбека слышно не было. Зато Берсанаке стало слышно и видно всё. И он сразу понял ситуацию. Громче всех ругалась и сильно жестикулировала, причём ругалась непонятно на кого, женщина. Гайрбекову не составляло труда сообразить, что это жена Бекмурзы полуторацентнеровая Аминат. Ругалась она на своём родном языке, который не понимал солдат, стоящий перед ней, принимающий ругань на свой счёт и пытающийся оправдаться. Рядом стоял мент – как Берсанака догадался, местный участковый младший лейтенант Идрис Дударков. Догадаться об этом можно было по собаке, которая лаяла из машины. Чуть в стороне стоял и всё слушал, не вступая в обсуждение, дедушка Саламбек. А через минуту к ним присоединился вышедший из дома Сосланбек Бисолатов. Но этот тоже в разговоры не вступал. Только два слова ответил на обращённую к нему очередную гневную речь Аминат.