нас всё больше берёза или осина — это из лиственных пород если. Редко на стройке что-либо другое используется. Теперь надо взять на заметку. Если вдруг буду, что-то мастерить дома, то скорее всего прибегну к этому материалу. Только где её взять у нас в Калуге? Подумаю… Вот так вот морально успокаиваюсь. Это тоже надо. Отвлекаюсь. Стараюсь думать о чём угодно, только не о "белой обезьяне" и одновременно приступаю к комплексу упражнений с бревном. Сегодня я буду использовать расширенную версию. Она максимально сложная, для моего возраста и физического состояния. Если смотреть со стороны, на человека который занимается с бревном, то это очень похоже на танец. Между упражнениями не делаются перерывы. Одно движение плавно переходит в другое. Я начал простым перекидыванием одного конца бревна с руки на руку и постепенно перейдя на вращения бревна вокруг тела. Интенсивность вращения была невысокая — это не шест, как в китайских практиках. Зато, благодаря весу, прорабатывались все мышцы, даже те про которые знают только хирурги. Тут ведь получается упражнение двойного действия. Помимо того что надо вращать снаряд, надо его ещё удержать и не уронить. Короче, бревно, при правильном применении и использовании, заменяет целый тренажёрный зал. Предпоследним упражнением была эффектная, для того кто смотрит со стороны, "свечка". Это когда ты замираешь с бревном, держа его вертикально над головой, на вытянутых руках. Очень сложное упражнение. Тут помимо работы всех мышц ещё надо удерживать равновесие. Мне удалось — брёвнышко застыло неподвижно, на некоторое время, вертикально и прямо над моей головой. Долго удержать снаряд, в таком положении, не получилось. Но и просто бросить на песок это неправильно. Поэтому и существует последнее упражнение "свая". Делаешь шаг назад и убираешь руки. Бревно падает вертикально вниз, а ты его подхватываешь в момент соприкосновения с землёй. Гулкое "бумс" подтвердило удачную стыковку бревна и грунта. Моё молчаливое ликование из-за удачного завершения, прервали бурные аплодисменты… Я оглянулся. Вот ведь…

Я так глубоко погрузился в занятие, что не видел ничего вокруг. Зря, наверное… Ой, блин, я же ещё чего-то там выкрикивал во время выполнения упражнений. Вот стыдоба-то… И ладно это были бы ругательства какие-нибудь. Это вроде как ничего такого — с кем не бывает. Так нет, я в некоторых моментах представлял что бью Меченного по голове этим самым брёвнышком и вроде его фамилию называл. Сон всё-таки дал о себе знать. Хорошо, что не Хрущёва ругал, а то он прямо напротив меня стоит. Лыбится, хрен лысый, во все тридцать два зуба. Или сколько там их у него? Что сейчас будет?!! Может сбежать потихонечку, пока все заняты аплодисментами? Сорваться и убежать. Крикнуть напоследок, что у меня, по графику пробежка и испариться в Сочинских дебрях. А там садами-огородами незаметно в санаторий пробраться? А бревно куда деть? Етить-колотить как неудобно! Там ещё и водитель Хрущёва свои ладони отбивает и тоже с улыбкой. Чё делать-то? Да и вообще — откуда они здесь взялись? Не поверю, что мимо проезжали и заглянули, на огонёк, так сказать. А про то, что приехали со мной попрощаться или посоветоваться, как печки ложить, и говорить нечего. Чего они тут забыли-то?

Всё разрешилось с первых слов Никиты Сергеевича:

— Представляешь?! Едем, смотрим, что шторм тут натворил, а люди пальцами куда-то показывают, руками машут, зовут всех присоединиться. Остановились, вышли поглядеть, а тут, ты занимаешься. Мы, с моим водителем, сразу узнали тебя. Только один человек так с простым бревном умеет обращаться.

Фух-х! Значит они ничего не слышали. Это хорошо. Это просто замечательно! Но надо что-то ответить:

— Ага! А я наоборот — смотрю погода вроде нормальная. Дай думаю разомнусь на свежем воздухе. Вот и разминаюсь.

— Видели мы, — радостно завопил Хрущёв, размахивая руками и показывая что-то вроде мельницы, — как ты разминаешься. Я такого даже в московском цирке не видел. Красиво у тебя получается. Только одно мне непонятно. Что ты там про какого-то Горбатого выкрикивал? Или это считалочка такая, для ритма, специальная?

— Потом расскажу Никита Сергеевич, — я сделал вид смертельно уставшего человека, — отдышаться надо.

Блин… Значит всё-таки слышали. А может всё же рассказать? Тем более, что там всё подстроено было, изначально. Вкалывала в поле куча народу, а записали результат, на нескольких избранных. А тут, если правильно всё подать, начнётся расследование и глядишь карьера Меченого по другому пути пойдёт? Или — ну его на фиг?! Дед предупреждал, чтобы я ни во что не вмешивался. Сомневаюсь я и в плане морали. Как-то не по человечески выходит и очень на донос похоже. Очень мне шкуру Павлика Морозова на себя примеривать не охота. А по другому — как?

— Вилор, — я опять задумался, а тут со мной пытается поговорить водитель Хрущёва, — Никита Сергеевич отошёл, поговорить с медперсоналом. Ну там — чем помочь, чего надо и всё в таком ключе. Сказал проводить тебя к машине, когда отдохнёшь.

— Уже нормально, — продолжая думать, что мне делать, ответил я, — пошли.

Хрущёв собрал народ возле "гимнастического уголка", там удобно вести разговоры. Слышались радостные возгласы и аплодисменты, а также смех. Ну да! Языком этот товарищ умел работать. Чего уж тут скрывать. А у меня опять внутренняя борьба — говорить или нет? Хорошо что водитель отвлекал, всякими вопросами. Было время подумать. Тут, кстати, ещё одна напасть появилась — я стал замерзать. Не то чтобы зубы стучали друг о друга, а потряхивать начинает. А что тут такого? Занимаясь с бревном я вспотел, а здесь возле моря ветерок присутствует. Да и прохладненько всё ещё. А у меня ничего, чтобы накинуть сверху, нету. Вот я балбес! Надо было с собой хотя бы тельняшку взять. Все мы крепки задним умом и я не исключение. Бревно ещё это! Совсем не представляю: куда его деть? Если отнесу в комнату, меня, наверное, сочтут как минимум идиотом. Хотя… Я последний день в санатории. Кто и что мне может сказать?

Тут появился Никита Сергеевич. Говорить про Горбачёва, я ему ничего не буду. А то сорвётся в Москву поперёк ранее запланированного и вся моя миссия накроется медным тазом. Пусть идёт так как идёт — нефиг чего-то менять. Хрущёв увидел, что я весь покрылся мурашками и попенял водителю:

— Что ж ты его в машину не посадил. Смотри замёрз весь. Простудится ведь.

— Да нормально всё, Никита Сергеевич, — успокоил я его, — мне тут рядышком. Поговорим и я добегу, заодно и согреюсь.

Поговорили. О всём и ни о чём. Я увел разговор