— Помоги-ка, Маттео! — бросил он мне на ходу и начал рубить опору с одной стороны.

Я перевел взгляд с его лица на лица Фелипе и Зороастро. Когда до Фелипе дошло намерение хозяина, на его лице отобразился ужас. Маэстро вытащил из лесов короткую доску и велел мне подбросить ее в огонь.

— За это надо будет платить! — возмутился Фелипе. — Городской Совет был очень строг во всех пунктах контракта!

— Дерево и весь материал, из которого изготовлены леса, нужно будет вернуть или же возвратить его стоимость.

— Тогда пусть приходят и забирают. Зато, роясь в угольях, смогут поджарить свои жадные пальчики, привыкшие к звонкой монете.

Маэстро взмахнул топором и с сокрушительной силой нанес удар по одной из распорок.

Фелипе в страхе отступил.

Хозяин ослабил перекладину. Выдернув ее из гнезда, швырнул в жаровню.

Зороастро бросился к нему:

— Жаровня стоит слишком близко к стене! Это опасно!

— Пускай.

— Огонь испортит уже законченную работу!

— Пускай, говорю тебе! — рявкнул маэстро. — Разве ты не знаешь, что флорентийцы обожают костры? Разве много времени прошло с тех пор, как, наслушавшись проповедей своего великого пророка Савонаролы, они развели на площади несколько костров и кинулись сжигать в них шедевры великолепного искусства? А еще через год сожгли того человека, который приказал им сжечь то, чем они так гордились! Так пусть же у них будет еще один костер! — Он схватил кусок дерева и разрубил его топором. — Только на этот раз огонь будет пылать прямо в зале Совета! А ну, отворите все окна и двери! Едва они почуют запах огня и услышат, как трещит пламя, мигом прибегут сюда поглазеть на пожар! Ведь они всегда так делают!

С ужасом и отчаянием мы смотрели, как он швыряет дрова в жаровню. Огонь разгорелся, и пламя устремилось вверх огромными алыми языками. Оно высветило фигуры людей и лошадей на стене; казалось, они корчатся в адских муках.

При приближении врага, угрожавшего поглотить ее, краска на верхних ярусах пошла рябью. Неужели сработает?

Неужели мощный огонь подсушит краску и штукатурку?

И в этот момент раздался пронзительный крик Флавио — такой крик, какой называют криком души:

— А-а-а! Смотрите!

В колеблющемся свете огня мы увидели, что нижняя часть фрески начала покрываться пузырями. Зороастро бросился к стене, но Грациано оттащил его назад. Все мы, кто был в это время в зале, должны были просто наблюдать. Никто уже ничего не мог сделать, восстановить фреску было уже невозможно. Огонь трещал и сыпал искрами, не зная пощады. А мы стонали и в ужасе прижимались друг к другу. Треск пламени и его жар лишь усиливали наш ужас перед безжалостным чудовищем, разрушавшим великий шедевр. Выражения лиц погибающих воинов почти точно соответствовали выражению лиц художников, на глазах у которых гибло их творение.

Только когда жаровня уже не могла больше вмещать дрова, хозяин остановился. Фелипе тут же взял его под руку и отвел в дальний угол зала. Не боясь обжечься, Зороастро подбежал к жаровне и с помощью одного из кузнечных инструментов оттащил ее от стены. Все остальные, двигаясь замедленно, точно монахи в похоронной процессии, начали подбирать валявшиеся вокруг вещи. Никто не произносил ни слова. Я подошел к столу, на котором мы держали еду, взял большой кубок и налил в него изрядную порцию вина. Добавил туда немного корицы, потом взял кочергу, сунул ее в огонь, а через минуту вытащил и опустил в жидкость. Потом взял табурет и понес его хозяину вместе с подогретым вином. Когда я поставил табурет перед ним, он взглянул на меня, словно не узнавая, однако с готовностью опустился на табурет. Я протянул ему кубок, и он вдохнул аромат горячей корицы. Закрыл глаза рукой. Потом схватил кубок и осушил его. Я опустился перед ним на колени.

Он положил руку мне на голову и прошептал:

— Оставь меня!

Потом взглянул на Фелипе, стоявшего рядом с ним:

— И ты оставь меня. Мне надо побыть одному.

Мы оба вернулись в центр зала, и я приготовил горячее вино каждому, кто там был. Все по-прежнему молчали. Было только слышно, как стучат зубы Флавио. Я заставил себя выпить немного вина. И только после этого осмелился взглянуть на стену.

Фреска была полностью уничтожена.

Верхняя часть ее представляла собой смешение красок, под которыми не было видно почти никаких очертаний. Долгие часы скрупулезного изготовления моделей людей и лошадей, многие месяцы тщательных прорисовок, целые недели подготовки стены, переноса на нее картона, тщательного наложения красок — все пошло прахом в считаные минуты. Нижняя часть стены опалилась и почернела, и, хотя фигуры в центральной части картины по-прежнему были хорошо видны, словно их энергию ничто не могло уничтожить, огонь и дым добрались и до них, смазав очертания.

Через некоторое время хозяин вышел из дальнего угла зала и направился туда, где стояли рядом столы и рабочие верстаки. Похоже, он что-то искал. В конце концов он зачерпнул пальцами немного готовой краски и сначала понюхал ее, а потом растер в ладонях.

— Почему вы поменяли состав?

Все переглянулись.

— Маэстро, — запинаясь, пробормотал Флавио, — мы н-ничего не меняли…

— Пропорции те же самые, — подтвердил Фелипе. — Я особенно тщательно следил за этим.

А Зороастро добавил:

— Вы хорошо знаете мастеров, которых нанимаете. Ни один из них не будет работать небрежно.

Хозяин согласился с этим, но с задумчивым видом произнес:

— И все же здесь что-то не то!

Все с несчастным видом смотрели на маэстро, который бродил среди столов и верстаков, то и дело поворачиваясь к фреске и внимательно ее разглядывая.

— Не понимаю, — сказал он. — Но ведь состав работал, когда мы проверяли его в Санта-Мария-Новелла.

— Мы там попробовали его на маленьком кусочке стены, — заметил Фелипе. — Может, на большей площади… — Он не смог договорить.

Зороастро между тем направился к каменным плитам, где лежала грунтовая краска, предназначенная для смешивания.

Взяв на кончик пальца немного порошка, он положил его на язык, закрыл глаза и пожевал. Потом направился к кувшину с маслом, открытому только сегодня утром, когда мы приступали к работе. Окунул пальцы в кувшин и мазнул маслом по тыльной стороне ладони. Наконец подошел к Фелипе и тихо спросил:

— Кто продал тебе это масло?

Фелипе с тревогой взглянул на него:

— Почему ты спрашиваешь?

— Консистенция… — Зороастро вытянул руку. — Сам посмотри. Качество не то же самое, что раньше!

— У нас разные поставщики. — Фелипе подошел к кувшину и взглянул на табличку, привязанную к пробке. — Этот кувшин из одного торгового дома у реки. Но заказ был тот же, что и во всех остальных случаях.