В осмеяние обряда окропления (Asperges) священник опрыскивает ведьм грязной и отвратительной водой или даже мочой. «В то же время дьявол помочился в вырытую в земле ямку и затем использовал мочу к качестве святой воды, в то время как отправлявший мессу священник окропил всех присутствующих с помощью черной кропильницы». [397] Сильван Невильон, колдун, проходивший по делу о сатанизме в Орлеане в 1614 – 1815 годах, сообщает: «Когда Трамсабот проводил службу, перед ее началом он опрыскал всех присутствующих святой водой, которая была ничем иным, как мочой, при этом он повторял Asperges Diaboli». [398] Жентьен ле Клерк показал: «Святая вода желтого цвета… после того, как всех ею окропят, начинается служба» [399]. Мадлен де ла Палюд сообщила, что всех колдунов опрыскивают водой, а также освященным вином из потира, причем все при этом громко восклицают: «Sanguis eius super nos et super filios nostros» (Кровь его на нас и на детях наших). [400]

Эта злая пародия на святейшие таинства начинается с призывов к дьяволу, вслед за которыми следует нечто вроде всеобщей исповеди, в ходе которой каждый в насмешку делает признание во всем добре, которое ему приходилось когда-либо совершать, и в качестве наказания произносит некое богохульство или нарушает по своему выбору какую-нибудь заповедь. Председатель разрешает грехи собрания, осенив их инвертированным знаком креста, причем левой рукой. Затем продолжается ритуал, исполненный всевозможного богохульства, но, как отмечает де Ланкр, при этом никогда не произносится Confiteor, даже в искаженной форме, и никогда не читается аллилуйя. После произнесения той части службы, когда собираются пожертвования, служитель несколько отходит от алтаря, и все собрание, выстроившись в ряд, прикладывается по одному к его левой руке. Затем королева шабаша, ведьма по старшинству, идущая сразу за Великим магистром, самая старая и искушенная в злодеяниях ведьма из присутствующих («en chasque village, – пишет де Ланкр, – trouuer vne Royne du Sabbat»), усаживается слева от алтаря и получает подношения – хлеба, яйца, мясо и другие подарки сельского происхождения, а также деньги, но только не те монеты, на которых изображен крест. В руках она держит тарелку «vne paix ou platine», на ней выгравирована фигура дьявола, которую целуют его поклонники. И сегодня во многих местах, особенно в Бельгии, во время святой мессы при сборе пожертвований все присутствующие в церкви подходят приложиться к instrumentum pacis, и повсеместно, при проведении архиерейской службы, к дискосу прикладывается сначала священник, а затем прелат (после чтения Agnus Dei и первой последующей общей молитвы).

Сильван Невильон, судимый в Орлеане в 1614 – 1615 годах, сообщил, что «Дьявол произнес молитву на шабаше, но никто не смог расслышать, что он сказал, так как речь его была подобна рычанию». [401]

На шабашах нередко возносятся молитвы, представляющие смесь святотатства и злости.

Затем к алтарю подносились гостии. Боге пишет, что они были темными и круглыми, на них был отштампован некий странный рисунок. Мадлен Бован описывает их как обычные облатки, правда, выкрашенные в красный цвет. В других случаях они могли быть черными и по форме треугольными. Нередко дьяволопоклонники оскорбляли гостию, называя ее «Iean le blanc», подобно тому, как протестанты именовали ее Jack-in-the-box. Чаша наполнялась иногда вином, иногда горьким напитком, от которого жгло язык как от огня. При чтении Sanctus трижды раздавался звук рога и возжигались факелы. Свет, исходивший от них, описывается как «серный и синий», qui est fort puante. Священник возносил лжедары, и вся компания, пребывая в состоянии истерического возбуждения и неестественной экзальтации, рвалась вперед с громкими завываниями и проклятиями, соперничая друг с другом в непроизносимых проклятиях и непристойностях. В то же время служитель изливал весь яд и всю грязь, поток грубейших мерзостей на аудиторию; ад, казалось, извергает свое вонючее содержимое на землю. Domina adiuua nos, domine adiuua nos, кричали они Дьяволу, Domine adiuua nos semper. Наконец, все присутствовавшие подходили причаститься дарами бездны, проглотить кусочки, приправленные грязью и навозом, выпить темный напиток проклятия. Гофриди признался, что Ite missa est на этих оргиях была обычно воспоследована такими словами: «Allez-vous-en tous au nom du diable!» В то время как аббат Губерж восклицал: «Gloria tibi, Lucifero!»

Черные мессы на шабашах несколько различались по форме в зависимости от обстоятельств. Например, в современной литургии сатанистов большое значение имеет воскурение некоторых пагубных и испускающих тяжелый запах трав. В XVI и XVII столетиях использование фимиама встречается крайне редко, хотя Сильван Невильон сообщил, что на шабаше он видел «как святую воду, так и фимиам. Пах он плохо, совсем не так приятно, как ладан в церкви» [402].

В наши дни псевдосвященник освящает гостию и чашу действительными словами святой мессы, но затем вместо того, чтобы преклонить колена, поворачивается спиной к алтарю [403]и немедля – sit uenia uerbis! – режет и колет гостию ножом, бросает ее на землю, топчет и попирает ее ногами. По крайней мере, часть содержимого чаши также проливается в сходном богохульном действе, и дальше нередко выносится ciborium с освященными гостиями, похищенными из церквей [404] или вынесенными при причастии во рту безумцами, не убоявшимися неотвратимого гнева Создателя. Черный священник, как они его называют, разбрасывает их по полу для того, чтобы за них боролись члены его конгрегации, стремящиеся в своем безумии оскорбить Тело Христово.