«Чертовски странный способ самоубийства». — Она слышала, как кто-то сказал это.

Калдан так никогда и не простил Тори, хотя, кажется, никто точно и не знал, за что.

Железный Шип смотрела на холщовое лицо с неизменным каменным выражением, указывающим на бурление внутренних эмоций.

— Ты была слишком молода, чтобы служить в Уракарне, — невольно сказала Джейм.

— Я — да. Моя мать — нет. Она умерла, спасаясь.

С этими словами кендар резко развернулась и, печатая шаг, удалилась.

«О бог. Во что на этот раз я сунула нос?» Крап на шкурах все еще дымился, голубые и черные отметины казались проставленными в определенном, хорошо продуманном порядке. Джейм не возражала бы против того, чтобы поджечь крышу над головой Калдана, если бы сама не находилась под ней же или, точнее, на ней. Она прибила угольки руками в перчатках. Кожи не были выскоблены добела, как она сперва подумала. На каждой еще оставались космы черных, заплетенных в косы волос…

Джейм вскочила и кинулась к двери, у которой ждал так и отказавшийся войти Жур. Она стояла на содранной, покрытой татуировками коже горцев-мерикитов.

Снаружи запах гари стал сильнее.

— Здесь! — звала Лура. — Сюда! Ой, скорее!

Джейм примчалась последней, ориентируясь по обонянию, и обнаружила, что путь ей преграждают широкие спины кадетов. Скользнув текущей водой между ними, она оказалась на прохладном воздухе нависающего над шахтой балкона. С одной стороны зловеще пламенел маленький горн, на котором в беспорядке валялись различные инструменты, обрывки проволоки и крюки. Рядом, в нескольких футах, на самом краю пропасти стоял, глядя вниз, кендар. В руке он держал забытое шило, от которого еще поднималась струйка дыма.

— Итак, кандидат, — произнесла Шип.

Человек поднял глаза. Он был очень юн, совсем мальчишка, и был бы красив, если бы не осунувшееся лицо и налитые кровью глаза.

— Да, кадет, — отозвался он, улыбнувшись одним ртом. — Разве Тентир стоит цены милорда?

— Я отказалась платить.

Он моргнул, взгляд расплылся.

— Значит, ты это сделала, — усмешка казалась приклеенной. — Пошла по легкому пути, сбежала к Верховному Лордику? Разрешила Парадокс Чести, повернувшись к нему спиной. — Он снова заглянул через край и, булькнув, покачнулся.

«Тут не просто боязнь высоты, — подумала Джейм, делая шаг вперед, но ее остановила твердая рука Шип. — Скверное похмелье. Калдан, сукин ты…»

— Вот тебе парадокс, — сказал мальчик, надтреснуто рассмеявшись. — Где кончается повиновение и начинается личная честь? Милорд хотел, чтобы я сказал «нигде». Повиновение и есть честь. И тогда он приказал мне сделать это. — Он беспомощно махнул рукой в сторону колодца, осознал, что все еще держит шило, и отбросил его. — Я был пьян. Я делал то, что он требовал. И это разорвало связь между нами. Нет больше лорда. Нет больше чести.

— И что теперь?

— Ну, — сказал он все с той же ужасающей улыбкой, — конечно же, я восстановлю честь. Я только дожидался свидетелей.

Он шагнул через край и упал, не издав ни звука.

— Мой бог! — вскрикнула Джейм и рванулась вперед; но Железный Шип уже стояла на пути.

— Лучше не смотреть туда, леди.

Джейм обогнула ее:

— Честно говоря, десятник, голова у меня наверняка лучше приспособлена к высоте, чем у тебя…

Снизу висящая в шахте фигура казалась всего лишь кляксой на фоне звездного неба. Отсюда, сверху, обнаружилось страшно укороченное перспективой худое обнаженное тело, будто стоящее на невидимых ногах, качающееся пойманной рыбкой в льющемся из зала Калдана свете. Из каждого плеча торчали острия — тело удерживали впившиеся крюки, растянувшие кожу. Крюки проткнули и уши, и кисти, и колени — все, чтобы заставить марионетку плясать. Ох, Серод…

Джейм пыталась дышать, пыталась держать себя в руках. «Приступ сейчас ни к чему. Калдан прямо под нами, смотрит в окно на свою игрушку, улыбается, — никому не поможет, если я вспыхну…»

Кто-то дотронулся до плеча. Девушка чувствовала, как ярость берсерка запрыгала на натянутых нервах, прорываясь сквозь плоть и одежду молнией, ищущей цель для удара. В этом внезапном блеске, к собственному изумлению, она увидела белые цветы гобелена, висящего в потайном саду Готрегора. От удара грома она задохнулась, но он очистил голову. Гнев исчез. Она не сдвинулась с места, но Киндри отбросило назад, на кадетов, — двоих он сбил с ног. Белые волосы стояли дыбом. Шаровая молния скатилась с его плеч и, ударившись об пол, рассыпалась градинами.

— Я предупреждала тебя, жрец, — выдавила Джейм, трясясь.

— Сколько жертв несчастного случая ты хочешь? — бросила Железный Шип. — Осторожнее, леди.

— Д-да, солдат. Н-но мой друг, он задыхается.

Самодельные крепления марионетки были намотаны на бревно, перекинутое над шахтой и чуть опущенное. Две поддерживающие проволоки были надежны. Контрольные нити держал в своих руках кукловод. Кадеты приподняли бревно и со всеми предосторожностями подтянули висящего к балкону, вздрагивая и морщась при каждом толчке от страха, что нити оборвутся. Крови было немного: раскаленные добела крюки прижгли раны, а первоначальные дырки прокалывались нагретым шилом. О том, что разорвется плоть, тоже беспокоиться не стоило — мышцы, как и кожа, были проткнуты насквозь. Южанин явно колебался, умереть ли ему от шока или от удушья — так натянулась его собственная кожа.

— Помоги ему! — потребовала Джейм у Киндри.

Лекарь попятился, в его волосах все еще потрескивали искры.

— Не уверен, что смогу, — жалко пробормотал он. — Он так похож на Каинрона, что мог бы быть младшим братом Генжера, но он же не чистокровный кенцир, да?

— Он полукровка, помесь кенцира и южанки, — вставила Лура. — Его зовут Серя.

— Серя, — тихо повторила Шип, переводя слово, — «дерьмовая пакость». Не хочешь ли ты сказать, что мы прошли через все это ради какого-то дворняжки-южанина?

Джейм кинула на нее нетерпеливый взгляд:

— Мы не ищем и не выбираем тех, кому доверяем.

Шип моргнула. Каинрон посмеялся бы над таким наивным утверждением: всегда есть пути договориться с честью и избежать подобных неудобств. И все же… все же…

Ценности Каинрона и Норфа шатались под ногами, пока она с толчком не приземлилась на нечто прочное: доверие. Да. Возможно, она сможет устоять на этом.

— Нет, я, конечно, ничего не имею против его происхождения, — говорил тем временем Джейм Киндри. — Кто я такой, чтобы упрекать кого-то в нечистоте крови? Но я никогда прежде не имел дела с образами душ не кенциров, если предположить, что он не один из нас. И, к-кроме того… — шанир сглотнул, у него вдруг стал жалкий и одновременно отчаянный вид, — л-лорд Иштар оградил меня от моего собственного образа. Только что дверь за гобеленом… Ты чуть не вломилась туда, чуть не вернула меня в мой сад. Т-ты не попробуешь снова? Пожалуйста?..