— Настя. Прости меня. Я… — Горло перехватил спазм. Говорить стало невозможно.

— Это ты меня прости. — Ее голос звучал глухо из-под ладоней, прикрывавших губы. — Можешь… дать что-нибудь?

— Что? — От страха и боли он ничего не понимал.

— Тряпку какую-нибудь, платок.

— Да, сейчас. — Алексей вскочил, бросился к комоду, вытащил оттуда первое попавшееся под руку полотенце. — Надо намочить. Я мигом.

— Не надо, — она протянула руку, — дай сюда.

Ткань сразу же окрасилась алым. Ася вытерла ладони и, опираясь о стенку, медленно поднялась на ноги. Он стоял рядом и смотрел на неё, не решаясь сделать хотя бы шаг.

— Настя, убей меня. Лучше убей, только не уходи. Что я буду делать без тебя?

— Не знаю, — она мельком оглядела бурое пятно у себя на свитере, — я не знаю, Леша. Я… сама во всем виновата, ты себя не кори.

— Ты… не придешь… совсем?

Ася покачала головой.

— Нет. Я тебя… очень люблю. Правда. Но так больше нельзя. У меня… Степка и… я пойду, прости.

— Пожалуйста, Настя! — Алексей снова опустился на пол, обхватил руками ее колени, прижался к ним лбом. — Ну что мне сделать, чтобы ты простила меня? Что?

— Ничего, Леша. Пусти, ради бога.

Он кивнул и разжал пальцы. Мгновение Ася смотрела на него в упор, не отрываясь, точно стараясь запомнить. Потом резко развернулась, почти бегом миновала коридор. Хлопнула дверь.

Алексей медленно встал, прислонился спиной к стене, прикрыл глаза. Так он стоял, не шевелясь и не меняя позы, пока в прихожей не послышались веселые шлепающие шаги.

В комнату вошла Морковка, босая, по самые плечи обмотанная полотенцем.

— Чего в темноте сидишь? — Она щелкнула выключателем, оглядела красную лужицу на полу и многозначительно присвистнула: — Ого! Ну, ты в своем репертуаре. Боже мой, кровищи-то — точно свинью зарезали. — Лизавета брезгливо поморщилась. — Разобрались, ничего не скажешь. — Она скинула полотенце, быстро натянула шмотки. — Сейчас, погоди, вытру. Смотри не двигайся, не то растопчешь по всему полу.

Лизавета деловито протопала мимо Алексея в коридор. Слышно было, как она гремит в ванной ведром, бормоча себе пол нос что-то неразборчивое.

Алексей продолжал стоять не шевелясь. Тело затекло, но сил побороть навалившееся оцепенение не было.

— Сейчас, — повторила Лизавета, появляясь на пороге с ведром воды и тряпкой. — Ты бы сел куда-нибудь, чем стенку подпирать. Налить тебе?

Он с трудом разлепил пересохшие губы.

— Уходи.

— Уйду, — спокойно проговорила Морковка, — уберусь только. И з-за меня, чай, грязь.

— Уходи! — уже с угрозой повторил Алексей и оторвался наконец от стены.

— Ладно, — Лизавета бросила мокрую тряпку и попятилась к двери, — всё, поняла. Ты не волнуйся, Леша, волнение, оно для твоего здоровья вредно.

— Я сказал, катись.

— Как прикажешь. — Она выскочила в прихожую и принялась поспешно натягивать сапожки. — Тут торт еще — ты его в холодильник запихни, прокиснет.

— Забирай с собой.

— Что ты! Даже как-то неловко. — Лизавета нервно хихикнула.

— Ну!

Она подхватила коробку, дернула за ручку дверь:

— До встречи, Капитан.

Алексей дождался, пока стихнет топот ног на лестнице. Потом нагнулся, вытер лужу на полу, швырнул тряпку в ведро и отнес его обратно в ванную.

29

Ася в очередной раз остановилась посреди тротуара, нагнулась, зачерпнула пригоршню сероватого снега и приложила к кровоточащему носу.

На нее оглядывались прохожие, было неловко, сильно кружилась голова, подташнивало. Она немного постояла, сглатывая горькую вязкую слюну, потом медленно побрела к шоссе.

Странно, но она почти не чувствовала боли — лишь отупение и полную апатию. Мыслей не было никаких, кроме одной: она сама заслужила всё это, всё, что получила. Ведь предупреждал же ее когда-то тот рябой парень с рынка; «Попадете под горячую руку — натерпитесь».

Сейчас Ася отчетливо вспомнила его слова, насмешливо-сочувственное выражение лица.

С чего она взяла, что является для Алексея какой-то особенной? Он со всеми одинаков: отстаивает свое мнение любым способом, пока не заставит противника замолчать. Сегодня таким противником для него стала Ася, впервые позволив себе ослушаться, высказать то, что накипело. А уйди она от Сергея и забери с собой Степку, когда-нибудь и с ним…

Ася даже про себя побоялась продолжить эту страшную фразу.

Нет, нет и нет! Всё, на что она надеялась, всё, во что верила, оказалось детским лепетом, полной чепухой. У той жизни, куда она опрометчиво и самонадеянно сунула нос, иные законы, отличные от тех, к которым приучил ее созданный Сергеем уютный и теплый мирок. В ней, в этой жизни, нет ни прошлого, ни будущего — один лишь сегодняшний день. Мало того — только текущий момент. Этим моментом нужно довольствоваться и не загадывать далеко вперед, плюнуть на такие понятия, как гордость, честь, человеческое достоинство, каждую минуту быть готовым к обману и предательству. Она, Ася, не способна на подобные подвиги. Оттого всё и закончилось столь плачевно…

Она попыталась придумать, что скажет Нинюсе, как объяснит ей свое состояние, но в голову ничего не лезло. «Как-нибудь», — вяло решила Ася и поплелась к автобусу.

Кровь кое-как остановилась, но лицо точно клеем стянуло. Она забралась на самое последнее сиденье, отвернулась к окну, прикрыла глаза.

Лучшее сейчас — это заснуть и спать всю дорогу, до самого дома.

Ее действительно начало клонить в дрему. Перед взглядом замелькали обрывочные видения зеркальная стена танцевального зала, яркие пачки девчонок. Кристина со своим белокурым легкомысленным хвостом на затылке, Диана, порхающая под веселую музыку. Кажется… да, точно, она танцевала «Влюбленную бабочку».

Ася вздрогнула и очнулась. Господи, да ведь это она сама оказалась влюбленной бабочкой, такой же глупой и доверчивой в начале своего романа и такой же жалкой в конце него…

Автобус уже подъезжал к дому. Ася попробовала подняться и тут же почувствовала подкатывающую к самому горлу дурноту. Она пошатнулась и ухватилась рукой за поручень.

— Что с вами? — С противоположного сиденья на неё участливо смотрела немолодая миловидная женщина в пушистом берете из ангоры и синей куртке — Вам нехорошо?

— Да, немножко. — Ася не узнала свой голос. Говорить было больно, губы онемели и еле шевелились.

— Вам надо в больницу. — Женщина встала со своего места, поддержала Асю за локоть. — Вы очень сильно ударились, можете потерять сознание. Я знаю, я — медсестра.

— Я лучше дойду до дому. Здесь совсем близко. — Ася сглотнула и, нетвердо ступая, направилась к дверям.

— Подождите, я вам помогу. — Женщина двинулась следом, продолжая сжимать ее руку. — Вот так, осторожно. — Она свела Асю со ступеньки на обочину, оглядела ее лицо, покачала головой: — А врачу все-таки покажитесь, непременно.