До этого времени я был достаточно удачлив, и мне ни разу не пришлось воспользоваться парашютом. Однажды мы посетили учебный центр десантников в Солсбери-Плейн. Нам демонстрировали оснащение и методы подготовки этих отборных войск. В поле стояла учебная парашютная вышка высотой 25–30 м, с которой десантники прыгали во всем снаряжении. Скорость спуска регулировалась шкивом, который имитировал падение после покидания самолета. Мы наблюдали за бесстрашными людьми в красных беретах. Затем инструктор спросил, нет ли добровольцев из числа нашего курса. Мы переглянулись с робкими улыбками, но никто не откликнулся на предложение. После некоторого замешательства мои армейские друзья обернулись ко мне, показывая, что добровольцем должен стать я. В конце концов, я ведь летчик. Проклиная их, я пожал плечами и согласился.

Я боязливо поднялся на верхнюю площадку, где усмехающийся инструктор помог мне надеть ремни подвесной системы.

– Нет ничего проще, сэр. Надо только согнуть колени и держать ноги вместе, и тогда вы не сломаете лодыжки.

Ободренный его добрыми словами, я подошел к краю площадки и, побледнев, злобно посмотрел на лица своих товарищей, виднеющиеся далеко внизу. В следующий момент я почувствовал толчок в спину и полетел вниз с пугающей скоростью. Я ударился о землю с глухим стуком, который заставил меня затаить дыхание. Как только я уверился в том, что все еще цел, я с торжествующей усмешкой поднялся с песчаного грунта, готовый «показать нос» своим армейским друзьям.

В декабре 1943 г. я узнал, что 141-я эскадрилья, которая теперь была полностью оснащена «москито», перебазировалась из Уиттеринга в Уэст-Райнхэм, в Норфолке. Ее долгие узы с Истребительным командованием первоначально и с командованием ПВО позднее теперь были разорваны. Вместе с 239-й и 169-й эскадрильями, также вооруженными «москито», она стала частью недавно сформированной 100-й авиагруппы, находившейся под контролем Бомбардировочного командования.

История 100-й авиагруппы заслуживает собственной книги. Я лишь кратко поясню ее роль. Группа отвечала за прямую и косвенную поддержку наступательных действий Бомбардировочного командования. Одни эскадрильи, подобно трем вышеупомянутым, имели задачу сбивать вражеские ночные истребители. Другие, оснащенные различными самолетами, летели в потоках бомбардировщиков или выполняли отвлекающие налеты, создавая помехи вражеским РЛС и системам связи, затрудняя жизнь ПВО противника, насколько это возможно. Наконец, мы имели то, что некоторые в нашей ночной истребительной авиации уже давно требовали, – мощную группировку ночных истребителей, способных действовать над всей территорией Третьего рейха.

В конце января нового года 141-я организовала вечеринку встречи на своей новой базе в Уэст-Райнхэме. Приглашение, полученное мной, позволяло мне взять с собой трех новоприобретенных армейских друзей, включая двух канадцев. Из Уэст-Райнхэма за армейцами был заботливо прислан «оксфорд», в то время как я сам летел на старом одноместном истребителе «гладиатор» в качестве эскорта.

Как прекрасно было снова встретиться со старыми товарищами. Сквадрэн-лидер Дэвис, который был у меня одним из командиров звеньев, теперь командовал эскадрильей, заменив Робертса, переведенного на штабную работу. Чарльз Винн и старики, Бастер Рейнольдс и Дикки Спэрроу, все еще служили там. Встреча имела шумный успех. В ходе вечеринки наши развлечения становились все грубее и грубее, но никто не получил серьезных повреждений. На последней стадии празднества Винн сбежал и заперся в туалете. Преследовавших его разгневанных членов эскадрильи он окатил из огнетушителя. Проблема его «выкуривания» вскоре была решена. Кто-то принес сигнальный пистолет «вери» и патроны. Из него выстрелили в его укрытие через окно. Это вызвало фантастическое количество дыма, и вскоре появился Чарльз, который, кашляя и что-то невнятно бормоча, набросился на нас. Мои армейские друзья были изумлены происходящим, но казалось, им все это нравилось.

Когда мы на следующее утро с тяжелыми головами в высшей степени осторожно отправились на завтрак, повсюду были видны следы веселой ночи. Разбитая посуда и поврежденная мебель валялась на прежних местах. Однако самым бесценным «сувениром» были угольно-черные следы ног на потолке зала столовой, аккуратный автограф Бастера Рейнольдса. Мы никогда так и не узнали, как он добрался туда. Это, должно быть, была уникальная операция! Мои армейские друзья и я решили уехать прежде, чем появился рассерженный командир авиастанции. Мы попрощались со всеми в 141-й, кого смогли обнаружить, и быстро отправились обратно в Фарнборо, утомленные, но переполненные радостными воспоминаниями о замечательной встрече.

Я ничего не слышал о том, куда меня собираются направить после курса в Камберли, потому решил сам подтолкнуть типов из службы кадров, посетив штаб 100-й группы в поисках работы. Моим единственным желанием было снова участвовать в боевых вылетах против врага. Встретившись с командиром группы, я спросил его, может ли он взять меня в одну из его эскадрилий «москито». Он ответил, что хотел бы видеть меня в своем штабе, где, как он думал, мой опыт принесет большую пользу. Я пережил большое разочарование. Позднее в тот же день я обсуждал тактику с начальником оперативного штаба группы и скоро понял, что искренне не согласен с тем, как используются «москито». Хотя я глубоко уважал его – он был храбрым и способным офицером, – для меня было очевидно, что мы не сможем работать с ним из-за значительных разногласий по поводу применения самолетов, оснащенных приборами «Serrate». После дружеских бесед и обсуждений я отклонил предложение заняться штабной работой и, немного подавленный, вернулся в Камберли, предоставив решить судьбу своего перевода министерству авиации. Я должен лишь добавить, что 100-я группа очень хорошо преуспела и без меня!

Наши последние несколько недель в Камберли были в основном посвящены десантным операциям и их поддержке с воздуха. Это было естественно ввиду огромного наращивания в Британии британских и американских армий и 2-го тактического авиационного командования Королевских ВВС и 9-й воздушной армии ВВС США. Имелись серьезные признаки подготовки к открытию долгожданного второго фронта, путем форсирования Ла-Манша. Однажды мне сообщили, что меня вызывает начальник колледжа, я доложил его адъютанту, и тот проводил меня к генерал-майору. У него уже был знакомый мне эйр-вице-маршал Эмбри, который недавно возглавил 2-ю легкую бомбардировочную группу, входившую теперь в состав 2-го тактического авиационного командования. Эмбри спросил меня, хотел бы я работать в его штабе и помочь подготовить группу к ночным действиям.

Группа состояла из четырех эскадрилий бомбардировщиков «митчелл», двух эскадрилий бомбардировщиков «бостон» и шести эскадрилий истребителей-бомбардировщиков «москито» Mk.6, которые все пока использовались исключительно для дневных налетов. Моя работа, если я соглашусь, будет связана в основном с эскадрильями «москито», которые должны быть обучены так, чтобы могли выполнять ночные маловысотные атаки немецких транспортных средств на земле или на воде. Эмбри подчеркнул, что это одна из наиболее важных задач и что его группа будет единственной, способной поддержать ночью союзнические армии, когда наступит решительный день «Д».[122]