Эпизод прошел неотмеченным в протоколе. Но несомненно отметился в памяти судьи.

Впрочем, вряд ли каждый из рассмотренных эпизодов был в состоянии повлиять на приговор. Но, как говорится, вода камень точит. И еще есть анекдот про украденные ложки, когда ложки нашлись, а осадок остался. И осадок, с точки зрения адвокатов подсудимых, пока оставался правильный.

Но все же эти тяжелые дни верховодила прокурорская сторона.

Особенно было плохо, когда допрашивали Лешку. Он спокойно и монотонно, не отворачиваясь и не опуская лица, подтвердил все. Как замыслил. Как обрез готовил. Как картечь рубил. И даже как нажал на курок, почти в упор.

– Вы приняли решение убить майора Куницына внезапно? – спросил Лешку Денисов.

– Нет. Я давно об этом думал, – спокойно ответил тот.

У Шеметовой аж внутри захолодело. Она выставила пятерню, как договаривались, чтобы Лешка немедленно замолк. Однако тот оставался спокойным и безучастным.

– Но ты же терпел издевательства десять лет! – попыталась перевести обсуждение в более выгодную сторону защитница.

– Я маме обещал, – ответил подзащитный раньше, чем заявил протест Мушин.

– Обманули все-таки маму? – уязвил прокурор.

– Нет, – Лешка оставался спокойным и теперь. – Я терпел, пока дело касалось меня, матери и отца. Как обещал. Теперь он влез в Зойкину жизнь. Ей я ничего не обещал.

– Значит, вы за честь дамы вступились? – включился Николаев.

Тема была для них очень выигрышная, а Лешка не обращал никакого внимания на выставленную Шеметовой запрещающую пятерню.

– Терпение кончилось, – согласился подсудимый. – Я его предупредил возле общежития. Видать, он не поверил.

– Хороший повод сразу выстрелить в человека, – гнул свое Мушин.

– Я не сразу выстрелил, – сказал Леша. – У него было время.

– Ваша честь, прошу пять минут для разговора с подзащитным! – не выдержала Ольга.

Денисов неохотно согласился.

Шеметова жестко попросила Лешку умолкать, когда видит ее знаки. Он промолчал. Ольга надеялась – что в знак согласия.

Впрочем, парень и так уже столько всего наговорил…

Снова мнение зала качнулось в сторону ненависти. Если б не конвойная команда – Петр Никитич так и сидел с наганом в открытой кобуре, – могли бы и самосуд устроить. Мальчишка вроде совсем, а человека убил, как комара прихлопнул.

Анна Ивановна плакала, уже не скрывая слез. Зачем она научила сыночка никогда не врать?

Защитники сидели молча. Против лома нет приема. И ждали своего часа.

Да, тяжко пришлось адвокатам, пока свидетелей представляла сторона обвинения. Один лишь раз сумела сказать свое слово Шеметова. Зато как сказала – даже Багров, значительную часть всего этого и придумавший, потом тайком показал ей оттопыренный большой палец.

Дело было так.

Прокурор допрашивал потерпевшую. Та охотно рассказывала, каким сильным и любящим человеком был ее муж. Не забывая попутно уколоть подонков, которые любят поплясать на похоронах, и трусов, обожающих попинать умерших львов.

Короче, ничего особенного.

Когда сторона обвинения закончила допрос потерпевшей, такое же право предоставили стороне защиты.

– У адвокатов подсудимых есть вопросы к потерпевшей? – безучастно спросил Марат Сергеевич.

– Да, ваша честь! – откликнулась Шеметова.

Она встала, легким движением поправила волосы и задала свой вопрос вдове:

– Скажите, а ваш муж часто вас бил?

Зал замер.

Ольга ожидала протеста со стороны Николаева, однако его не последовало – возможно, сказывалось вчерашнее, то есть воскресное, обильное возлияние, сильно сократившее интеллектуальный ресурс бывшего прокурора. Он лишь встрепенулся, поняв, что что-то пошло не так, необычно.

Наталья в недоумении, будто ища поддержки, тоже закрутила остроносой головкой своей по сторонам.

– Не часто, – наконец выдавила она. И тут же поправилась: – Вообще не бил. Он любил меня и детей.

– А у меня вот есть свидетельства, что он вас жестоко избивал. – Ольга приподняла, чтоб всем было видно, довольно приличную пачку листков. – Вот, например, ваша односельчанка Казоева Вера Александровна, фельдшер медпункта, дала нотариально заверенные показания.

И Шеметова торопливо, пока ее не перебил судья – в суде необходимы личные устные свидетельства, – зачитала несколько фраз:

– «Наташку Куницыну пользовала постоянно. Сводила настоями синяки, ставила компрессы. Раз отправила в райбольницу в Любино, по сломанному ребру, слева, пятое сверху. Она сказала: Алешка врезал». Ну и так далее. Это правда, что муж ломал вам ребра?

– Старая ведьма, – вызверилась Наталья. – Это мои ребра, ее не касаются! Да у нее в голове давно тараканы!

– Я бы не сказала, – не согласилась Шеметова. – Вера Александровна действительно ветеран труда, однако до сих пор у нее многие лечатся. И не только из Заречья. Ходатайствую, ваша честь, о вызове Казоевой в качестве свидетельницы.

Денисов кивнул головой: удовлетворено.

– Есть у меня также показания Моховой Людмилы Александровны, врача-травматолога Любинской райбольницы, – быстро продолжила Ольга. – В них говорится, что Наталья Александровна Куницына трижды обращалась в больницу с травмами: с переломом пятого ребра слева, с переломом мизинца правой руки…

Денисов внимательно слушал, не перебивая, хотя имел на это право. И пусть показания к делу не пришьешь, но это его внимание дорогого стоило.

– Палец я сама сломала! – выкрикнула Наталья.

– … и с ожогом правого предплечья. По поводу последнего пациентка в слезах объяснила врачу, что муж плеснул в нее кипятком из чайника, и если б не бабушка – убил бы. Скажите, гражданка Куницына, это правда?

– В семье все бывает! Я на мужа не в обиде! – расплакалась вдова. – Что ж вы убитого позорите! Убийце свои вопросы задавайте!

– Причем Людмила Александровна Мохова утверждает, – невозмутимо продолжила Шеметова, – что, следуя инструкции, отправляла каждый раз докладную записку в Любинское РОВД. Где она, по-видимому, попадала в руки самого майора Куницына, судя по тому, что никаких преследований хулигана не производилось.

Тут наконец проснулся Николай Николаевич.

– Прошу, ваша честь, сделать замечание адвокату, – вяловато сказал он судье. – Человека сначала убили, а теперь грязью поливают.

– Не согласна, ваша честь, – обращаясь к Марату Сергеевичу, горячо сказала Ольга. – Мы ведь и пришли сюда, чтобы разобраться в причинах трагедии. Оказывается, майор был ко многим жесток, не только к моему подзащитному. И часто без видимой причины. Хотя скрытая была всегда – он был жесток с теми, кого почему-то невзлюбил. При этом он неоднократно преступал закон, в том числе уголовное законодательство.