***

Вечер выдалась теплым. Ветер с моря надул тучи, которые заволокли все небо. В город въехала тачанка и направилась к центру города. Заметив патруль, тачанка остановилась.

— Браток! Как проехать к ЧК? — спросил одного из патрульных мужчина.

— Езжай прямо, как проедешь площадь сворачивай снова налево, там метров сто. Большое белое здание — это и будет ВЧК.

— Спасибо, — поблагодарил мужчина и направился к тачанке.

Он сел в тачанку и посмотрел на товарища, который, молча, набивал пулеметную ленту патронами.

— Ты слышал? — спросил мужчина, поправив на себе кожанку.

Тот кивнул головой и стегнул лошадь кнутом. Тачанка с шумом двинулась в сторону ЧК.

— Порфирий! Я один зайду в здание, вы меня прикрываете.

— Варшавский! Может, я пойду вместо тебя? — произнес мужчина, закончив набивать пулеметные ленты.

— Нет, Порфирий, у меня с ними свои счеты. Как-нибудь в следующий раз. Война еще не закончилась.

Евгений подумал о сестре. Два дня назад он встречался с ней ночью. Его мать скончалась от тифа, и он пришел проститься с ней. Днем этого было сделать нельзя. ЧК узнав о смерти его матери, устроила засаду у них дома.

— Нина! Ты должна уехать отсюда, — произнес он, покидая дом. — Здесь они не оставят тебя в покое.

— И куда же мне ехать, Женя?

— Куда угодно, только подальше отсюда.

— Я не хочу.

— Нина! Ты не маленькая девочка. Катерина не даст тебе жить в Крыму…. Пойми меня, я просто боюсь за тебя.

— А как же ты, Женя? По твоим пятам идет ЧК?

— За меня не беспокойся. Я выполняю свой дог перед отчизной. Я офицер и никто не снимал с меня выполнения той присяги, которую я давал. Завтра совершу казнь. Я убью Председателя Крымского ревкома Бела Куна.

— Но это же, верная смерть, — произнесла Нина и на глазах у нее заблестели слезы.

— Женя! Одумайся! Убийство одного человека не остановит красный террор.

— Может, ты и права, Нина. Но, я думаю, что такие люди не должны жить на этой земле. Ты знаешь, что по его приказу убивают десятки офицеров и казаков. Эти люди поверили Фрунзе, его заверениям об амнистии…. Мне тоже предлагали зарегистрироваться в исполкоме, но я отказался делать это. Те, кто зарегистрировался и встал на учет, уже мертвы.

Они обнялись и стали прощаться. Каждый из них хорошо знал, что эта встреча была последней в их жизни. Варшавский сел в бричку и махнув ей на прощание рукой, тронул извозчика за плечо. Экипаж тронулся с места и быстро исчез за поворотом улицы.

Тачанка остановилась. Евгений посмотрел по сторонам. Улица была пуста. Он поправил кожанку и медленным шагом направился к подъезду двухэтажного здания, около которого стоял часовой. Он достал из внутреннего кармана куртки мандат и протянул его часовому. Судя по лицу мужчины, по тому, как он шевелил губами, Варшавский сделал вывод, что последний не слишком силен в грамотности.

— Начальник у себя? — спросил он часового, который судя по лицу, еще не успел дочитать документ.

— Да, — коротко ответил часовой и вернул Евгению документ.

Он прошел мимо часового и, войдя в небольшой холл, направился на второй этаж. Остановившись напротив кабинета начальника ЧК, он взвел курок револьвера и лишь только после этого постучал в дверь.

— Заходи! — раздался мужской голос из-за двери.

Варшавский толкнул дверь и оказался в небольшом кабинете, который занимал начальник ЧК.

— Что у вас? — спросил Евгения мужчина, сидевший за столом.

— Представитель 13-ой армии Новиков, — представился он. — У меня пакет для Бела Куна.

Начальник ЧК оторвался от бумаг и посмотрел на посетителя. У него было крупное лицо, покрытое множеством следов от оспы, его черные усы делали его лицо воинствующим.

— Вы опоздали, товарищ Новиков. Председатель Крымского ревкома выехал минут тридцать назад.

— Как же так? — с горечью в голосе, произнес Варшавский. — У меня письмо от Фрунзе.

— Ничем помочь не могу, товарищ Новиков.

Евгений стоял, не решаясь покинуть кабинет. Он еще не решил, что ему делать в этой ситуации. Начальник ЧК вновь взглянул на него, не понимая, почему этот человек еще до сих пор находится в его кабинете. Варшавский вытащил из кармана револьвер и направил его на хозяина кабинета. Варшавский, хорошо видел, как побелели губы начальника ЧК. Он хотел что-то сказать, но из горла его вырвался лишь рык.

Пули ударили в грудь мужчины. Его зеленая гимнастерка покрылась темными пятнами. Падая, он сбил письменный прибор, который с грохотом упал на пол.

***

В кабинет заглянул совсем молодой парнишка. Увидев тело начальника ЧК, лежавшего в луже крови, он побледнел. Он перевел свой взгляд с тела чекиста на Евгения и, заметив в его руке револьвер, все понял. Он хотел закричать, но выстрел Варшавского, оборвал его на первой ноте. Он быстро подошел к столу и, собрав все лежавшие на столе документы, сунул их в портфель, который лежал на стуле. Перешагнув через его тело юноши, он вышел в коридор. Евгений шел по коридору и, стреляя в каждого, кто попадался ему навстречу.

Он спокойно прошел мимо часового и сел в тачанку. Порфирий взглянул на него и сразу все понял.

— Гони! — спокойно произнес Варшавский и молча, стал перезаряжать свой револьвер.

Из здания ЧК выскочило челок пять красноармейцев, которые бросились в сторону тачанки.

— Держи их! — закричал пожилой красноармеец и выстрелил в них из винтовки.

Пуля обожгла щеку Евгению. Порфирий нажал на гашетку пулемета. Длинная очередь буквально скосила всех красноармейцев. Тачанка неслась по улицам городка, поливая из пулемета всех, кто хотел ее остановить. Наконец они выскочили из узких городских улиц и лошади, словно почувствовав степной простор, помчались еще быстрее.

— Неужели ушли? — спросил Порфирий Варшавского. — Похоже, Бог у нас с тобой на нашей стороне. Рисковый вы человек, поручик.

— Кто не рискует, тот не знает вкус победы. Рано нам с тобой радоваться. Наверняка, сейчас красные устроят за нами погоню….

Словно в подтверждении его слов позади их в небе вспыхнула ракета.

— Вот видишь, Порфирий, рано еще говорить об удаче.

Тачанка, словно, вихрь летела по степи, поднимая за собой клубы пыли.

— Они, наверняка, постараются отрезать нас от дороги, — произнес Евгений. — Думаю, что нам не прорваться в Колай.

— Что ты предлагаешь? — спросил Варшавского Порфирий.

Молчавший все это время извозчик неожиданно для них предложил повернуть в сторону города.

— Они думают, что мы вырвались их города, а мы вернемся обратно. У меня есть один адресок на окраине, думаю, что в приюте нам не откажут.

— Хорошо, — согласился с ним Евгений. — Давай, разворачивай….

Они