Донья Риоскеро наблюдала приближение соперницы с кислой миной.

— Никто не согласился быть твоим секундантом? Неужели во всем университете у тебя не нашлось ни одного друга? Лутеция улыбнулась уголком рта.

— Мне не хотелось никого затруднять.

— Ах, какая скромность! — Донья Рената говорила громко, чтобы было слышно на балюстраде. — Видимо, именно такое притворное целомудрие пользуется успехом у кабальеро Нижнего города? Признайся, Лутеция, ты не ночевала дома, якшаясь с разным сбродом, поэтому и не нашла себе секунданта. И поэтому пришла ты сюда от Северных врат, а вовсе не из жилого крыла.

— Ты лучше дыхание береги, — посоветовала рутенка, становясь в позицию. — А ты… Корселес тебя зовут, что ля? Да, донья Николеса Корселес, точно. Объявляй!

Шелковый платочек взмыл вверх, обозначая начало дуэли.

— Все равно что с ребенком драться, ёжкин кот! — сразу вслед за этим проговорила донья Ягг, провожая взглядом выбитую из рук соперницы шпагу. И широко, от души, зевнула. — Ты бы потренировалась, прежде чем занятых людей от дел отрывать. Еще и в такую рань…

Девушка крутнулась на каблуках, опуская оружие в ножны. Рената взвыла и попыталась вцепиться сопернице в волосы. Лутеция пригнулась, уворачиваясь от захвата, одновременно выбрасывая правую руку в сторону. Донья Риоскеро взвыла в несколько другой тональности — теперь от боли и растянулась на брусчатке.

— Тебе ухо на память отрезать? — серьезно спросила ветреница. — Или нескольких синяков хватит? Запомни: меня трогать нельзя. Никогда. Никому. Кстати, это всех касается…

Карие глаза Лутеции серьезно обвели взглядом группу зрителей. Потом донья Ягг еще раз сладко зевнула, развернулась и медленно направилась к жилому крылу. Коса подпрыгивала в такт шагам.

И все. С тех самых пор университетские дамы от Лутеции отстали. Сплетничали, конечно, куда без этого, но проявлять вражду в открытую никто не решался. А посрамленная донья Риоскеро поспешила выйти замуж и покинуть стены учебного заведения.

Агнешка так увлеклась воспоминаниями, что чуть было не попалась. Быстро миновав последний поворот, она вышла навстречу сиятельному дону Акватико, шествующему по коридору в сопровождении слуги. «Пся крев», — аутентично ругнулась княжна и отпрыгнула назад. Спрятаться было решительно некуда, и девушка лихорадочно придумывала более-менее достоверное оправдание. Шаги гранда отдавались болью в висках — один, другой, третий… Агнешка вздохнула и растянула рот в радостной улыбке, готовясь произнести приветствие. Шаги — один… другой… третий… стали удаляться.

— Неужели вы думали, что мой достойный батюшка позволит кому-нибудь подслушивать под дверью? — вкрадчиво прозвучало над самым ухом. — Разумеется, он собирается заняться этим лично.

Вскрикнуть, как и обернуться, прекрасная княжна не успела. Она грохнулась в обморок прямо в услужливо подставленные руки дона ди Сааведра. Опыт сделал свое дело — во второй раз кабальеро даже не покачнулся, ощутив приятную тяжесть.

Я в двадцатый, наверное, раз пробегала глазами по строчкам. Но смысл прочитанного от меня ускользал. Потому что не разумею я по-галльски, ёжкин кот. Да и франкское наречие мне не знакомо. А странички, которые трепетали в моих дрожащих пальцах, именно на одном из этих языков написаны и были.

— Что это значит, князь?

Дракон растянул губы в отвратительной покровительственной улыбочке. Так бы и врезала вражине!

— Это означает, любезная моя супруга, что время, прошедшее с нашей последней встречи, я провел не без пользы, посетив некоторых известных в Кордобе ростовщиков, купцов, и даже некоего высокопоставленного чиновника элорийского казначейства.

— Для чего? — Я отбросила бумаги. — Убедиться, что мои финансовые дела в порядке и я не буду надоедать вам просьбами о ссудах? Или, может, вы сами желаете занять у меня денег?

Я говорила с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. А чувствовала я себя так, будто стою на морозе в чем мать родила. Он издевается, что ли, надо мной, злыдень романский? Хочет мою простонародность подчеркнуть? Ну конечно, не к лицу аристократке денежный интерес иметь, даже и такой, как я — половинчатой. Нам, благородным доньям, надобно в соляриях вышиваниями заниматься да космы на солнцепеке выжаривать, чтоб посветлели. Кстати, о волосах… Кое-кому из казначейства скоро на гребешки тратиться не придется, лысым они ни к чему. Эх, дон Касильерес, особа моя доверенная, зря я вам, стало быть, доверялась…

— Донья Ягг, это правда, что в вашем владении находится пять кораблей? — веселился Дракон. — Пять! Настоящих, а не рыбацких утлых лодочек или долбленок, на коих любят промышлять речные разбойники на вашей далекой родине?

— Четыре, — отвечала я неохотно. — Четыре корабля. Но если бы не ваше, князь, неожиданное появление, их было бы на один больше.

— А земли?

— Ой, ну прямо «земли»! — всплеснула я руками. — Так, клочок суши на западной оконечности острова. Там вообще нет ничего — скалы да песок. Да за это место вообще денег не хотели!

— Видимо, предыдущие владельцы не были осведомлены о грядущей отмене запрета на ведение морской торговли? Королевский указ огласят со дня на день.

Я слегка смущенно пожала плечами.

— Кто успел, тот и съел. Я же не оставила дом Фуэго без куска хлеба. Тем более что юный кабальеро, уступивший мне свои владения, так стремился продолжить партию в карты, что готов был буквально на все.

В синих глазах князя плясал легион дурашливых демонов. Влад Дракон веселился.

— Я не собираюсь ни в чем раскаиваться, — пробормотала я.

— От вас этого не требуется.

— Тогда что вам сейчас от меня нужно?

Спрашивая, я думала о другом. Теперь, когда первый азарт спал, припомнила, что в бумагах, кои мне предлагалось прочесть, никаких цифр проставлено не было. Кто-то пытается оставить меня в дураках? Или, напротив, предлагает сыграть партию на своей стороне? Осторожно, Лутоня, подумай, осмотрись…

— Все! — пожал плечами Дракон. — Мне нужно все. Ваше движимое и недвижимое имущество, ваши корабли, вместе с командами, ваша строящаяся верфь, ваши лошади, ваши вложения в мануфактуры, ваш театр, в конце концов.

— Вы в своем уме, князь? — закричала я, позабыв об осторожности. — По какому праву?!

— По праву вашего супруга, донья. И оно безгранично, можете проверить. Что вы скажете на это?

Влад схватил перо и что-то вывел на полях верхнего листа. Написанное расплывалось у меня перед глазами. Я моргнула; как будто сквозь туман проступили крупные угловатые буквы: «д», «у», «р», «а». Там было написано «дура»!

Я всхлипнула и посмотрела в лицо мучителя. Тот понял, что привлек мое внимание, и продолжал писать.

«Ты ушла. Зачем? Цель?»

Я уже открыла рот для хлесткого ответа, но Влад почти насильно вручил мне перо.