Мы пересекали пустыню на свой страх и риск, и никто здесь не станет нас искать, если мы никогда не вернемся. Будучи уверенными в своих автомобилях, мы не боялись того, что нас ждало. Но между тем, как и солдатам перед боем, нам, несомненно, было о чем подумать.

Ясная цель, тяжелый переход

Нашей целью на первую ночь была заброшенная путевая станция Пост Морис Кортье, который был в двух третях всего расстояния от нас, или в трехстах милях. Если бы мы смогли добраться туда до рассвета, у нас было бы укрытие, и на следующую ночь нам осталось бы всего 150 миль до колодца в Борджи-Перез. Самая трудная часть путешествия была бы тогда позади.

Порой piste (дорога) была просто ужасна. Пятьдесят лет тяжелых грузоперевозок и халатное отношение превратили ее в смешение борозд, канав и выбоин. Зыбучий песок покрывал дорогу в бесчисленных местах будто слоем хорошей пудры, глубиной, чаще всего, в 18 дюймов и протяженностью более двухсот футов. Наши неприятности начинались в одной из этих сухих топей.

Неприятности начинаются

Мы проехали, вероятно, около двадцати миль. Джефф был за рулем и Лендровер бежал примерно на четверть мили впереди микроавтобуса. Езда по мягкому песку создавала ощущение, будто во всех четырех шинах одновременно упало давление. Джефф переключился с четвертой передачи на третью, а потом и на вторую, чтобы получить больше тяги, потом он попробовал езду с полным приводом. С завывающим мотором, и с закапывающимися передними колесами мы медленно выехали из песка на нормальную дорогу.

«Думаю, нам лучше посидеть и посмотреть, как они проедут», — сказал Джефф, как только отъехал в сторону и включил нейтральную передачу. Мы вышли и смотрели на приближающиеся передние двухсторонние фары машины. Как только ревущий микроавтобус коснулся песка, он поднял такой всплеск, будто ехал по воде, его качало из стороны в сторону. Это продолжалось все медленнее и медленнее, пока машина не начала буксовать. Как только она остановилась, пыль взметнулась вокруг передних фар плотными тучами. Ганс уже был снаружи и обследовал заднюю часть автобуса погрузившуюся в песок.

Толкая и вытаскивая

Не говоря, ни слова Джефф вернулся в Ровер, и начал его вытаскивать. Я подошел к машине и спросил Германа, есть ли у них буксировочный трос. Он у них был, и пока Гельмут рылся в поисках троса, все собрались в круг и посмотрели на колеса. Они утонули в песке по самую раму, и были едва заметны.

Даже с помощью тяги Ровера Фольксваген отказывался двигаться с места. Мы вернулись на свои места и попробовали еще раз. Он немного сдвинулся, но потом снова погрузился в трясину. Нам нужно было выкопать его и попытаться вытащить со свободными колесами.

Пока Джефф маневрировал ровером вперед и назад, так чтобы он мог оттолкнуться от угла на нетронутом песке, Ганс и я начали копать под передними колесами автобуса, используя мачете. Джозеф и Гельмут работали на другой стороне, Курт помогал Джеффу с веревкой.

В нашем отношении к работе не было никакой небрежности. Мы неистово боролись, чтобы вытащить автобус и ехать дальше. Мы боялись, оказаться под солнцем без какой-либо защиты, и чтобы получить эту защиту, нам надо было пройти немалый путь. А пока, чем быстрее мы копали, тем быстрее песок засыпался обратно. Вскоре мы все истекали потом, включая Джеффа и Курта, которые начали копать ведрами, рядом с передними шинами.

Несчастный Герман

Последним, кто должен был выходить из автобуса был Герман. Он стоял сзади, и смотрел за тем как мы работаем, как заинтересованный наблюдатель. Через несколько минут он подошел и сказал, что мы должны выбирать весь песок вокруг колес — как будто бы мы только что не пробовали так делать. Он добавил, что лучше бы нам больше не ездить в темноте, потом залез обратно в машину и улегся там. Наше внимание было сконцентрировано на копании, и мы не обращали на него внимания

Еще через пять минут мы очистили все колеса, и с тянущим Лендровером, с прокручивающимися колесами Фольксваген, с четырьмя из нас толкающими с натянутыми сухожилиями, автобус понемногу начал двигаться 10 футов, 20 футов, 40 футов, а потом остановился. Мы тоже остановились, с горящими от напряжения легкими и ногами.

Джефф только что вернулся, чтобы посмотреть, как идут дела, когда Герман высунул свою голову из окна, чтобы проследить за ходом событий. Это было уже слишком, даже если бы он был министром. Фыркая и вытирая соленый пот со своего носа, я обошел автобус, и открыл боковую дверь.

«Выметайся», выпалил я. «Ты, черт возьми, можешь выйти и работать с нами?»

«А я думал, что работа вся закончена», ответил он оскорбленным тоном, выбираясь на песок.

«Ну, не вся работа закончена», сказал я, указывая на заднюю часть автобуса, и добавил: «Ты можешь толкать там пока из тебя не полезут внутренности».

«Твоя очередь вести машину», тихо сказал Джефф. «Я дам ему под зад, если он расслабится».

Герман обиженно занял свою толкающую позицию в задней части микроавтобуса, а Ганс сменил Гельмута, как водитель. Я залез обратно в Ровер, посигналил и врубил передачу на полную катушку, медленно продвигаясь вперед, пока машина не оказалась на твердой дорожной полосе. Мы выбрались.

Каждый делает свое дело

В малочисленных командах каждый должен выполнять свою скромную часть. Каждый человек должен активно браться за дело, чтобы выполнить его. Все ответственны за конечный результат. Никто не может стоять в стороне и смотреть, как кто-то другой делает больше, когда он или она делают меньше. К несчастью, всегда существуют лентяи и халявщики, люди, которые стараются добраться до результата, делая меньше всех. Они даже иногда ожидают вознаграждения такого же уровня, какое получили трудяги.

Как только Ганс отвязал веревку, мы все развеселились, засмеялись, и забрались обратно в наши уважаемые машины. Даже Герман — его лицо было потным от натуги — выглядело довольным, хотя и провинившимся. Мы поехали, успокоенные, желающие нагнать утерянное время, и удовлетворенные, что встретили препятствие и преодолели его, как одна команда, но с надеждой, что такой необходимости больше не будет.

Недолго продолжалось наше спокойствие. Через десять минут Ровер заскочил в очередную топь. У нас получилось высвободиться только когда микроавтобус подъехал сзади нас, и опять погрузился в топь. На этот раз Ганс не вращал попусту задние колеса — бесполезное усилие, которое только еще глубже закапывает микроавтобус. Мы выпрыгнули из машины перед тем, как осела пыль, и вытаскивали их, применяя грубую силу.

Не останавливаясь на