Пиздец, бля, сколько шмотья у нее было, а она еще накупила столько же! Я закончил работать грузчиком и сел на крыльце покурить. Перед кем она наряжаться собралась? Перед кроликами своими? Лично мне вообще насрать, в чем она ходит. Лучше бы без всего. Я впомнил, как Кристина обнажилась передо мной в ванной, а потом дрочила мне. Ух, блядь! Скорее бы ночь. Сегодня нет моего брата за соседней стенкой, и я смогу сделать с девчонкой все, что захочу! Ну, на что смогу ее уболтать, по крайней мере!

Как я не старался, мысли мои были о брате. Как не успокаивал я себя тем, что он взрослый мужик, и сам знает, как ему поступить, душа за него болела. Я не должен был утаивать от него то, что мне было известно о Маринке, но теперь боялся, что Кристина обо мне подумает плохо, если Маринка откроет свой грязный рот.

А у нас же все только началось. Кристина так мною восхищается, она так мною очарована, что я боюсь любого неверного движения. Если я потеряю Кристину, как буду дальше жить? Смогу ли? Уже нет. Я и так хапнул адреналинчика утром, когда спросил у нее насчет Антона. А что если бы брат ей понравился больше, чем я? Что если бы Крис выбрала его, а не меня? Смог бы я с ними жить, наблюдать со стороны, как они любят друг друга, как воспитывают своих совместных детей?

Никогда!

Пусть Антон женится на этой дуре Маринке. У меня хотя бы мыслей дурацких не будет о том, что Кристина и Антон... Все! Хватит, блядь! Эта паскуда посеяла зерно сомнения в мое сердце, внесла раздор в мои отношения с братом и невестой. Чего она добивается? От себя внимание отвести хочет? Конечно, что же еще? Или реально соперницу увидела в Кристине? Кто ей раньше мешал с Антоном семью строить? Еще до того, как я тоже на нее залез? Он же всегда к ней со всей душой!

Может быть Маринка, действительно, оступилась, ошибку совершила, и без этой ошибки не поняла бы, что Антон Дубровин золото, а не мужик? Разве этих баб разберешь, что у них в голове? А то, что между мной и ней было, так это так... Баловство одно.

У меня есть любимая девушка. Новенькая, не бэушная! Я должен о ней думать, а не обо всяких там Маринках. Хватит за братом все донашивать. Сначала я его портфель в школе донашивал, потом куртку, потом велик, потом Катерину. На Зайцевой поставим жирную точку.

Кристина вышла ко мне на крыльцо, села рядом и тоже закурила.

– Маше понравились подарки? – поинтересовался я.

– Конечно! Счастливая такая! – ответила она. – Я свои вещи до утра не разложу. Ты, наверное, в шоке?

– Есть немного, – признался я. – Я кушать хочу! Покормишь?

Пусть привыкает обо мне заботиться тоже.

– Конечно, милый! Сейчас!

Кристина убежала обратно в дом. Через пару минут я пошел следом, радуясь, что у нас есть Зина, которая готовит наилучшим образом, потому что пока моя будущая жена научится стряпать, я с голоду умру. А это еще Маринки тут нет, которая Кристинку будет чморить при каждом удобном случае, козыряя своей хозяйственностью. А судя по тому, как Маринка утром отзывалась о Крис, так и будет. Вот из кого получаются лютые свекрови, о которых слагают анекдоты.

Моя девочка подогрела нам обоим гуляшик с пюрешечкой и налила чай. Села рядышком и задумчиво начала есть. Уморилась, бедняжка? Ой, то ли еще будет?

А пока что мы дома одни... Почти одни, без «взрослых». Нужно пользоваться моментом.

Перед отбоем я нашел Кристину в комнате Маши. Они о чем-то шушукались, как раньше дочка делала это со мной, но стоило мне войти, как обе замолкли, как по команде. Все? Мне больше никто свои секретики не доверяет? Обидно даже! Сердце приятно сжалось, когда я увидел, как Кристина целует дочку и поправляет ее одеяло.

– А мне?

Я подошел к кровати дочки и присел рядом, прямо на пол.

– Чего тебе, папочка? – переспросила Маша.

– Поцелуй принцессы!

Меньше всего Маша была похожа на принцессу, но и на пацана она уже перестала походить. Спасибо Кристине. Обычно Маша отвечает, что никакая она не принцесса, но я вижу, что ей нравится, когда я ее так называю.

Дочка чмокает меня в щеку, Кристина в другую, и я растекаюсь по полу, впервые ощущая себя счастливым полностью, а не на половину. Потрясающее чувство, от которого вырастают крылья за спиной, как у Ангела, что живет на моей лопатке уже много лет.

– Сегодня ночуешь у меня! – заявил я Кристине, когда мы вышли из детской.

– Денис, я... То, что было вчера... Я не знаю, что со мной случилось. Прости, но я не могу! – испуганно протараторила Кристина и виновато опустила глаза.

– Что не можешь? Спать рядом со мной? Вчера же могла? Что-то изменилось?

– Просто спать? – облегченно выдохнула она, снова на меня посмотрев.

– А ты что подумала?

– Ты сам знаешь, что я подумала, – улыбнулась девушка. – И я даже не против, чтобы ты выполнил свое обещание. Ну, насчет моей звезды. Но чего-то большего обещать не могу! Извиняйте!

– Насчет твоей звезды у меня есть идея получше!

У меня еще в коридоре встал от моей же задумки, поэтому мы все втроем сейчас стояли у моей кровати: я, Кристина и мой член. Ноздри Крис нервно подрагивали, как и руки, которые я взял в свои, как и вся она. Боится? Нервничает? Переживает? Может быть, я зря все это затеял? Тороплюсь же.

Кристина сама тянется ко мне, чтобы поцеловать. Наши губы встречаются, и я тону в этом поцелуе. Мягкие, нежные девичьи губы ласкают несмело, неумело, неопытно, и от этого у меня кружится голова.

Я впиваюсь в ее шейку, которую она нарочно запрокидывает назад, веду языком по коже, под которой часто-часто пульсирует венка. Клянусь, от нее пахнет парным молоком. Она и на ощупь вся сливочная, хоть уже и загорела на солнце, подрумянилась. Кристина расстегивает пуговицы на моей рубашке, как бы давая понять, что готова продолжить дальше.

Я помогаю ей снять с себя все, раздеваю и ее, любуясь упругими грудками, которые чуть светлее остального ее тела благодаря купальнику. Розовые сосочки так и манят, так и просят, чтобы я их поцеловал. Я не могу томить их ожиданием. Втягиваю поочередно бутончики в свой жадный рот, посасываю, покусываю, затем тихонько дую на них, любуясь тем, как они твердеют. Кристина всхлипывает и дрожит от удовольствия. Мой хер уже тоже затвердел, да так, что мне кажется, что я могу спустить от одного прикосновения к нему.

Мы ложимся на кровать. Глаза Кристины горят, на щеках румянец, она вздрагивает и закрывает глаза, когда я кладу руку на ее живот. Веду рукой вниз, к ее трусикам, наблюдая за лицом девушки. Мне так нравится смотреть, как она облизывает губки, затем прикусыват нижнюю, хватается руками за покрывало, крепко сжимает его и часто дышит.

Я добираюсь до ее трусиков. Провожу пальцем по резинке, затем оттягиваю ее и резко отпускаю. Крис ахает от щелчка, и сильнее стискивает порывало пальчиками. Медленно я тяну ее трусики вниз по длинным, стройным ногам и смотрю на ее белоснежную промежность, так же отличающуюся от загорелого животика и бедер.