Ну и так далее и тому подобное…

К исходу пятого дня Бат решил, что хватит жечь и без того невеликий моторесурс бронетехники, и отдал приказ об окончании учений. Результатами которых он был в целом доволен. Люди более-менее притерлись друг к другу, командиры уже не метались, как в самом начале. Нормально, одним словом. Первые бои теперь точно выдержат, а там, глядишь, и втянутся. Все равно лучше, чем на настоящей войне, сражаться не научишься… Главное, что связь, спасибо стараниям Очкарика, работала почти нормально. По крайней мере, теперь Владимир Петрович был уверен, что значительного преимущества в этом у немцев нет. Правда, все еще подводили качество радиостанций и обученность персонала, но это дело наживное. Всего каких-то два месяца назад о подобном не приходилось и мечтать, ага! Еще пару недель, и эту проблему тоже решим. Понятно, что разработать новые рации не удастся в принципе, но подтянуть персонал – вполне. Борис твердо уверял, что все идет как нужно и к началу-середине августа со связью в бригаде проблем не будет. А уж там…

Увы, Батоныч ошибся.

История не дала ему эту самую пару недель.

Все внезапно изменилось ночью 5 августа, когда уставшая и порядком потрепанная учениями бригада вернулась под Струги Красные. В половине третьего беспокойно ворочавшегося на койке Бата разбудил ординарец, сообщивший, что его срочно вызывает Москва. Владимир Петрович практически и не удивился: зря, что ли, нормально заснуть не мог? Как чувствовал. Правда, на сей раз старая рана не донимала, из чего он сделал глубокомысленный вывод: случилось что-то нехорошее, но не угрожающее ни ему, ни его бойцам «прямо сейчас». Так и оказалось.

– Слушаю, товарищ Сталин? – Батоныч был заранее предупрежден, кто на линии. Впрочем, особых вариантов и не имелось.

– Здравствуйтэ, таварищ Бат! – раздался в трубке знакомый голос. – Прастите за стол поздний звонок (юмор Вождя полковник оценил), но ситуация нэ терпит отлогатэльств. Я знаю, что ви толко сэгодня закончили маневры и ваши люди устали. Но, повторюсь, так слажились абстаятэльства. Вот ваше врэмя и настало, таварищ полковник.

– Товарищ Сталин. – Батоныч помотал головой, прогоняя остатки сна и окончательно приходя в норму. – Не нужно лишних слов, я все понял. Что случилось?

– Прорыв, – лаконично разъяснил ситуацию Иосиф Виссарионович. – Отдэльные части группы армий «Сэвер» все-таки прорвали нашу оборону сэвернее Луги. Идут тяжелые бои. Пока ми сдэрживаем противника, но это нэнадолго. Нужна помощь. Ваша бригада расположена ближе других. Отвэтьте мне – ви готовы?

– Так точно, готов, товарищ Сталин, – четко ответил Бат. – Сколько у меня времени? Нужно обслужить и дозаправить технику, дать бойцам хотя бы сутки отдыха.

– У вас есть двое суток. Утром к вам прибудет прэдставитель Ставки, пэредаст все необхадимые приказы и карты. Послезавтра ви должны начать движение. Вам хватит врэмени, товарищ полковник?

– Хватит, товарищ Сталин. Не волнуйтесь, успеем.

– Харашо. Ми еще с вами обязатэльно пагаварим. А пока – пастарайтэсь хоть нэмного отдохнуть. Удачи вам!

– Спасибо. – Батоныч аккуратно положил пищащую короткими гудками отбоя трубку на рычаги. Ну, что ж, вот и пришел срок показать, на что он способен. Доказать, что он в прошлое не просто на прогулку приехал. Или как там он Витальке говорил, после того как про ядерную войну пятьдесят пятого года узнал? Сафари?

В следующую минуту Владимир Петрович привычно отбросил несвоевременные мысли и воспоминания, переключаясь в «боевой режим». Итак, что он имеет? Двое суток, начиная с сего момента. Нормально, целых сорок восемь часов, успеем. Бойцы и командиры младшего и среднего звена пусть пока отдыхают, а вот старших нужно поднимать немедленно. Ну и его штаб, разумеется. В ближайшее время им спать уж точно не придется, разве что урывками. Так, что еще? Первоочередное, так сказать? Боеприпасы, ГСМ? С этим пока проблем нет, они ж все-таки не из боя на переформирование вышли, а с маневров вернулись. На первые дни и того и другого хватит, но тылами нужно озаботиться уже завтра… ну, в смысле сегодня. Так, поехали дальше. Что там еще?..

31 июля 1941 года, окрестности Минска

Место для нашей последней засады мы с Серегой выбрали грамотно. Собственно говоря, выбирал в основном он, как более опытный, а я так, с умным видом советы советовал. Оставив позади болото, прошли еще километра полтора, где и обнаружили подходящее место. Достаточно узкое дефиле между неглубоким, но топким оврагом и густыми зарослями какого-то колючего кустарника. Понятно, что ни вправо, ни влево фрицы соваться не станут, пойдут по заботливо протоптанной нами тропе. А чтобы сомнений не оставалось, под одним из кустов оставили обрывок бинта со следами крови и оболочку перевязочного пакета, весьма «неумело замаскированные» листвой. Ну, спешили люди, что ж тут непонятного? От вас, герры егеря, между прочим, уходили. Вот и не успели следы как следует спрятать…

Пока маскировали позиции и прикидывали сектора огня, я успел в который раз пожалеть об отсутствии нормальных гранат. Эх, будь у нас не три трофейные «колотушки», а родные «Ф-1», я б эту тропочку так заминировал, что любо дорого! Глядишь, и патроны бы особо тратить не пришлось, только чтобы подранков добить. Но «лимонок» у нас не имелось, а как сооружать минно-взрывные заграждения при помощи «М24» с их терочным запалом и семисекундным замедлителем, я понятия не имел. Наметов со своими ребятами, к слову, тоже. Так что идею с минированием пришлось, к величайшему сожалению, отбросить. С другой стороны, врагов приблизительно столько же, сколько и нас. Если грамотно расположить бойцов и в полной мере воспользоваться фактором неожиданности, особых проблем возникнуть не должно. Справимся.

Поскольку мы с самого утра шли с приличным отрывом, ждать «гостей» пришлось почти час. «Брамиты» с «Наганов» осназовцы сняли и почистили – основную ставку мы делали именно на бесшумное оружие. «ППД-40», конечно, весьма весомый аргумент, особенно когда полдесятка стволов в упор, но в данной ситуации револьвер даст нам преимущество. Автоматы стоило приберечь на самый крайний случай, когда придется открыть плотный огонь, добивая уцелевших. Согласно плану лейтенанта, в который я внес несколько корректив, я захлопывал огневую ловушку. И потому должен был стрелять по всему, что движется, не жалея патронов. Создавая тем самым видимость массированного автоматического огня с фронта. Тем более в случае успеха боезапас к трофейному «машиненпистолю» можно будет и пополнить – в отличие от «бранденбургов», егеря имели аж три «МР-40».

Поначалу Наметов сомневался, собираясь снова оставить меня «в прикрытии», ограничив участие в бою. Но тут уж я уперся: хватит опытного бойца в резерве держать. Мол, если вы не справитесь, то один я от немцев все равно не отобьюсь. А поскольку в плену я уже побывал и мне там сильно не понравилось, только и останется, что героически застрелиться. Что будет означать провал всей операции по моему спасению. Поколебавшись, Серега мрачно кивнул, в очередной раз взяв с меня слово на рожон не лезть и соблюдать осторожность…