– С тобой все хорошо? – спросил встревоженный Лодырь. – У тебя такой вид, словно тебя сейчас стошнит.

– Мне сейчас пришла в голову очень скверная мысль. Крошечная, ничтожная горстка террористов, за которой мы гоняемся, быть может, запланировала величайший в истории теракт – обрушение одного или сразу двух космических лифтов.

– Я уже задумывался над этим.

– Правда?

– Мне это пришло в голову сразу, как только я узнал о переносе данных на защищенный сервер, спрятанный на Атлантическом лифте. Я быстро узнал, что существует множество сценариев подобного теракта, и разрабатывались они еще с тех времен, когда только начала обсуждаться сама идея лифта. На эту тему сняли так много фильмов и телесериалов, что теперь про нее есть строчка чуть ли не в каждом пресс-релизе. Конструкции, техобслуживание, системы наблюдения и безопасности лифтов спроектированы не только с учетом несчастных случаев, бурь, ударов метеоритов и военных действий, но и всех возможных терактов. Все мыслимые слабости учтены. Все лазейки перекрыты. Конечно, теоретически прореху в обороне найти можно, но только теоретически.

– О, кажется, я пропустил уведомление. Рад слышать. Считай, что ты меня успокоил. Но все же: готов поспорить, что о робофанатиках-смертниках конструкторы не подумали.

– Подумали, – возразил Лодырь. – Про это и кино есть. Боевой робот-сапер обрел сознание на Войне за веру, принялся размышлять о смысле всего сущего, его захватили повстанцы, то да се, он стал мусульманином, или, во всяком случае, исламистом, и многие годы спустя получил работу на космическом лифте, надеясь собрать достаточно взрывчатки и разнести его. Но в последний момент террориста взорвал главный герой, который на войне был соратником робота, а теперь стал спецом по безопасности. А бывшая жена героя, учительница, как раз оказалась в это время в лифте, сопровождая целую кабину счастливых детишек, чью неминуемую смерть в лютом огне мы с ужасом предчувствовали, елозя на краешке стульев. Потом – слезы, счастливые встречи, примирение и титры. И конец. Фильм назывался «Возвращение моджахеда». Странно, что ты его не видел.

– Пропустил как-то. Надо больше развлекаться. Но все-таки тревожно мне. Надо разобраться как следует. Я отправлю запрос НПИИ, пусть сообщит охране лифта.

Отправка запросов заняла пару минут.

– Готово! – объявил Фергюсон. – Кстати, здесь как дела?

– Я и пришел чтобы рассказать. Большинство деловых документов на планшете касается работы Хардкасла с «Наемными мускулами». Но некоторые имеют отношение к мелким разовым контрактам, которые он выполнял под именем Грэма Орра. Это согласуется с показаниями мистера Коннора Томаса. Есть несколько квитанций на заказы куда большего масштаба – и стоимости – по субконтрактам от инженерной компании, расположенной в Турнхаусе. Некая «Ливингстон Инжиниринг», видимо по имени владельца, мистера Джона Ливингстона. И один из этих субконтрактов – на ремонт шести роботов береговой охраны Файфа. Причем именно тех, которые защищают залив Сент-Андрус.

Фергюсону показалось, что в голосе ропа звучит нотка самодовольства.

– Отлично! В самом деле, превосходно сработано. Ты уже связывался с компанией?

– Да. Но ее сайт лежит, и на телефонные звонки никто не отвечает. Личный телефон Джона Ливингстона отключен.

– И даже автоответчика нет?

– Нет.

– А компания еще существует?

– О да. Я подключился к уличным видеокамерам в Турнхаусе. Офис закрыт, жалюзи опущены – но, очевидно, он функционирует.

– Закрыто на воскресенье. Хорошо, проверим завтра. О роботах береговой охраны: ты выяснил насчет них? Чьи они?

– Четвертый центр морской безопасности. Пока ничего узнать не удалось. На запрос мне сообщили, что подозрения – не экстренная необходимость, и переправили в пресс-центр. Создалось отчетливое впечатление, что всерьез меня не восприняли, хотя я и упомянул о соглашении с полицией Файфа. Я бы раньше связался с тобой по этому поводу, но у тебя были более важные дела.

– А теперь это – наша главная задача. Только представь, что будет, если роботы начнут палить по материку. Мясорубка получится чертовски впечатляющая. По сравнению с этим расследование убийства епископа – сущая мелочь. Перешли-ка мне их номер.

Он позвонил по экстренному номеру и получил такой же ответ, как и робот.

– А, мать твою, вот же твердолобые! – процедил Адам и позвонил Полански.

– Оставайся онлайн, – попросила она. – Сейчас разберусь.

Фергюсон пожалел, что не выбрал для работы место поудобнее, чем этот переулок. От ящика для бутылок на ягодицах инспектора уже отпечатался узор из шестигранников. Адам вздохнул, поерзал и сконцентрировался на виртуальном пространстве, которое делил с Полански и Донни Уишхартом, оператором роботов береговой обороны Файфа. Того вызвонила Полански, пробившись сквозь заграждение из пресс-секретаря и нескольких ярусов начальства и добравшись до непосредственного начальника Донни. Уишхарт, похоже, знал свое дело отлично.

Как и большинство сооружений морской безопасности: фортов, бетонных дотов, дальнобойных береговых батарей, укрепленных пирсов, прибрежных стен с запасами пороха и бойницами для лучников, и тому подобного, – роботы береговой охраны на Северном море были построены для отражения угрозы, уже миновавшей ко времени их постройки. Впрочем, если бы угроза и не миновала, эти сооружения вряд ли помогли бы одолеть ее.

Фергюсон не помнил уже, чего боялись тогда: то ли ударных групп русского спецназа, то ли рейдов норвежских коммандос, то ли иранских боевых авиаботов, то ли десантных лодок с голландского побережья. Выяснять инспектор не собирался. Эта глупость – наверняка предмет долгих яростных дебатов между любителями истории Войн за веру.

Впрочем, роботы не были совсем уж бесполезными. Они, обходя берег или скользя над водой, время от времени спасали тонущих пловцов и попавших в беду моряков, иногда перехватывали лодки с боевиками из разнообразных «фронтов освобождения», действовавших по договоренности с местными военными беженцами, издали сканировали проплывающие корабли на предмет радиоактивных либо химически опасных грузов. Хотя Фергюсон заподозрил, что последнее было, мягко говоря, преувеличением.

Инспектор смотрел на робота береговой охраны через объективы беспилотника, посланного полицией Файфа. Робот шел по колено в воде вдоль берега, все еще называвшегося Истсэндс. Именно по поросшему травой волнорезу у этого давно исчезнувшего пляжа гулял епископ Сент-Андруса в день убийства.

Машина выглядела как небольшая лодка на четырехметровых ногах, с оружейной башней, ощетинившейся стволами, и частоколом антенн на корпусе. Ноги могли сгибаться, поднимая колени выше корпуса – на манер кузнечика. Тогда длинные плоские ступни становились подводными крыльями, на которых машина скользила по поверхности, включив кормовой реактивный движок. Она была флотской шаровой окраски, причем свежей. На корпусе виднелась лишь редкая россыпь молодых моллюсков, да за бока прицепилась пара хвостов из водорослей.