Однако зачарованный потенциальными выгодами Дарданелльской операции для войны в целом, Китченер положительно отнесся к необходимости привлечения армии. Он рассматривал это как временное «заимствование» пехотных подразделений для краткосрочной кампании в Турции, после чего те снова вернутся на Западный фронт, где, по мнению Китченера, они были нужнее всего. Тем не менее военный министр призвал Черчилля полагаться в первую очередь на военно-морские силы. Все сухопутные войска должны были оставаться в резерве, пока флот не форсирует пролив. Исходя из этих соображений, в конце февраля Китченер приказал командующему британскими силами в Египте направить 36 000 солдат АНЗАКа присоединиться к 10 000 солдат Королевской военно-морской дивизии в Мудросе. Французы тоже начали собирать сухопутные войска для Дарданелльской операции. Уже в первую неделю марта они мобилизовали и отправили в пролив Восточный экспедиционный корпус, объединявший европейские подразделения, колониальных солдат и иностранных легионеров — всего 18 000 человек.

По мере того как у входа в Дарданеллы скапливались десятки тысяч союзных солдат и моряков, «демонстрация силы» все больше превращалась в полномасштабную военную кампанию, которую державы Антанты не могли позволить себе проиграть. Аргумент Китченера — что в случае неудачи британцы могут отступить без ущерба для своей репутации, — стал несостоятелен. Открыв в феврале 1915 года огонь по внешним фортам Дарданелл, британцы начали столь грандиозное шоу, что теперь едва ли могли просто так дать задний ход.

К концу зимы 1915 году в глубоководной Мудросской гавани собралась внушительная армада, готовая применить новейшие достижения военной техники на Ближневосточном фронте. Британцы направили в Дарданеллы свой первый гидроавианосец «Арк Ройял». Это было переоборудованное торговое судно с установленными на нем двумя мощными паровыми кранами, которые поднимали гидросамолеты из трюма через люк в палубе и спускали их на воду для взлета, а также возвращали обратно в трюм после посадки. Шесть гидросамолетов «Арк Ройял» должны были обеспечивать воздушную разведку, пока на островах Лемнос и Тенедос не будут построены взлетно-посадочные полосы для тяжелых самолетов с большей дальностью полета. Из 14 британских и четырех французских линкоров самым крупным и современным был супердредноут «Королева Елизавета», введенный в эксплуатацию в том же году. Его восемь 15-дюймовых пушек, способных стрелять снарядами весом в одну тонну на расстояние 29 км, были самыми мощными орудиями в восточном Средиземноморье. Меньшие по размеру дредноуты и более старые боевые корабли были оборудованы 12-дюймовыми пушками — с чуть меньшей дальностью стрельбы, но тоже очень мощными. Помимо этого в гавани собралось еще 70 кораблей, в том числе крейсеры, эсминцы, подводные лодки, тральщики и торпедные катера. Совокупная огневая мощь англо-французского флота составляла 274 средних и тяжелых орудия.

Операция началась 19 февраля 1915 года. Первой задачей союзного флота было уничтожение внешних фортов на входе в Дарданеллы — вблизи Седдюльбахира на европейской стороне и на мысе Кум-Кале на азиатском берегу — с их 19 устаревшими орудиями. Современные британские дредноуты имели гораздо бо́льшую дальность стрельбы, чем турецкие пушки. Они открыли огонь по фортам с моря, с расстояния 8–12 км, сами оставаясь в полной безопасности. После множества, как им показалось, прямых попаданий по османским укреплениям, британские корабли подошли ближе к берегу, чтобы оценить нанесенный ущерб. Только тогда османские артиллеристы открыли ответный огонь, заставив британские корабли отступить на безопасное расстояние и пересмотреть свою тактику.

Новость об обстреле пролива (хотя и неудачном) союзным флотом вызвала в Стамбуле настоящую панику. Османское правительство и султанский двор приготовились покинуть столицу и перебраться в анатолийский город Эскишехир, находящийся на полпути между Стамбулом и Анкарой. Казначейство начало перемещать свои золотые запасы на хранение в Анатолию. Реакция османов укрепила надежду Лондона на то, что успешное форсирование пролива может спровоцировать в Стамбуле политический кризис, который приведет к свержению младотурецкого правительства и быстрой капитуляции Османской империи. В частности, Китченер с самого начала рассчитывал на то, что успешная атака на Стамбул приведет именно к таким последствиям[218].

Из-за плохой погоды и сильного волнения на море продолжение боевых действий было отложено на пять дней. А 25 февраля адмирал Карден возобновил обстрел османских позиций с более близкого расстояния, тем самым сделав свои корабли досягаемыми для вражеского огня. Линкор «Агамемнон» получил тяжелые повреждения, но британо-французской эскадре удалось заставить замолчать османские пушки на азиатской и европейской сторонах Дарданелл. Под шквальным огнем морской артиллерии османские защитники оставили свои позиции. Когда подразделения Королевской морской пехоты высадились на южной оконечности Галлиполийского полуострова, они не встретили никакого сопротивления, беспрепятственно добрались до фортов, разрушили все огневые точки и вернулись на корабли[219].

Теперь корабли союзников могли войти в устье Дарданелл без опасения быть обстрелянными из внешних фортов. Можно было переходить ко второму этапу операции: тралению минных заграждений и уничтожению внутренних укреплений от устья пролива до мыса Кепез. Если бы британцы действовали быстро, то Дарданеллы были бы защищены относительно небольшим количеством османских сухопутных войск. Однако ошибочные разведданные и плохая погода затормозили операцию и позволили османам выиграть драгоценное время, чтобы укрепить свои позиции.

Сильные ветры и волнение на море на протяжении многих дней подряд, с конца февраля до середины марта, мешали союзникам приступить к сложной работе по тралению мин в проливе. Наконец-то погода позволила тральщикам начать работу. Вместе с ними в пролив вошли британские и французские корабли, чтобы защитить их от береговой артиллерии. Однако уничтожить стационарные береговые батареи, которыми были буквально усыпаны внутренние берега Дарданелл, союзники так и не смогли. Благодаря грамотному размещению пушки были почти незаметны — и недосягаемы — с моря. Тяжелые снаряды союзных линкоров врезались в землю вокруг огневых точек, засыпая пушки землей, но не повреждая их. Как только корабли отходили, турки и немцы откапывали орудия, и береговые батареи были снова готовы к бою[220].