Баронесса молилась всем богам, которых знала, и в один из тактов биения её сердца, ей показалось или она действительно услышала, тихий и очень далекий голос, но невероятно таинственный голос: «Желание услышано, жди»!

А баронессу как громом поразило, и она полностью оцепенела, только капли крови, попавшие на её прекрасное лицо, смогли привести ее в чувство, и вновь погрузить в пучину ужаса и животного страха.

Двое в красном поклонились жрецу и направились к дверям, но дойти до точки назначения так и не успели.

Дверь с громким грохотом была выбита с петель, и угодила точно по двум воинам, сметая тех к каменной стене, и придавливая тех под собственным весом.

А в зал прошествовала высокая и широкоплечая фигура человека, хоть из-за поднявшейся пыли, нельзя было определить кто он. Но она знала, разумеется, знала, ведь больше просто некому! Его эсса Раудона видела даже без одежды.

А после мужчина прошел дальше, не обращая на звуки сражения за спиной, и просто рассматривал зал, цокал и ухмылялся, как приезжий турист, рассматривает достопримечательности. И не обращая внимания ни на ритуал, ни на разинувшего рот жреца, но уже полностью побагровевшего от такой наглости.

— Надо же, как я вовремя к вам заглянул, у вас тут настоящая гулянка! И она в самом разгаре! Жаль что мрачновато, никакой праздничной атмосферы, и самое обидное, меня не позвали! — усмехнулся криво мужчина.

Парень вновь оглядел помещение и пол залитый кровью.

— Масти, я сражен! — Кланяясь, усмехнулся он. — Ты как всегда великолепна, грудь что надо, высший балл, но лучше прикройся, — кивнул ей мужчина. — Девчонки, а вас ни на минуту оставить нельзя, сказал же ждать меня в палатке! Но я рад, что вы целы, красавицы! Сильно испугался, когда вас не нашел! Я в прямом смысле песок через пальцы прогонял, чтобы вас найти — улыбнулся Пал, уже хнычущим девчонкам. — И тебя я тоже рад видеть командир! И куда без тебя Хольд, самый уважаемый разумник из всех кого я знаю! Скотина ты серомордая!

— Кто ты? — чуть не визжа, прокричал жрец, когда все же смог прийти в себя от такой наглости. — Ты знаешь, кто я такой? — не унимаясь, кричал он.

— Я? Я эрсус! Децибелы поубавь, уши закладывает, — спокойно ответил мужчина, с веселой улыбкой, но ледяной холод за его глазами, ничем нельзя было скрыть, он был зол как никогда в жизни. — А ты? Ты будущий труп, просто этого еще не понял!

Впервые баронесса видела такое быстрое сражение, и такие молниеносные движения. Силуэт столь притягательный её сердцу, резко размылся, и налился неизвестной магией.

«Но как? Он ведь не маг? Что это?! — мелькали хаотичные мысли в голове у девушки».

Миг и он уже рядом со жрецом, культист выставляет кинжал перед собой, видимо пытаясь защититься. А другой рукой уже призывает какое-то мерзопакостное заклинание из искореженной магии.

Весь зал резко обдало стихией тьмы с ярко-красными прожилками светящейся крови. После треск как от разбитого стекла и страшный гул разноситься по всему залу, и тот нарастал, а после разом все стихло. А головы главы культа Идислинда, как и не бывало. Один удар еще прямо в сердце, видимо обезглавливания для северянина было несоизмеримо мало, за все то, что он пережил.

И все с ошарашенным, но облегченным видом, смотрели на знакомого, но столь загадочного человека.

— Северянин!

— Хозяин!

— Пал!

Три голоса закричали одновременно.

А огненная баронесса впервые в жизни не могла и выговорить не слова, оглядывая столь притязательный ее глазам образ, который отпечатался в её памяти на всю оставшуюся жизнь, ведь клятва дана и желание исполнено!

— Чего ты так долго, северянин? — и разревелась как маленькая девочка.

— Спешил во весь опор, — довольно ухмыльнулся Пал.

Но расслабиться было рано, как резко над трупом стали виться тени из кромешной тьмы и капель крови.

* * *

— Вот это спецэффекты, кинематографы с Земли отдыхают! — вырвалось у меня само собой.

А было на что посмотреть, стоило прикончить этого мерзкого типа, как из его мерзкой туши так потянуло энергией, и разом из тела и разломанного кинжала повалила тьма, вперемешку с кровью, образуя фигуру чего-то странного.

Огромная морда казалась заплывшая жиром, несколько складок под подбородком твари, маленькие глазки, огромный рот с дюжиной острых зубов, несколько косых шрамов пересекали всю харю монстра вдоль и поперек, на лбу несколько маленьких рожек, а из самого затылка торчали два огромных рога, уходящие по дугам в сторону. Мощные руки и ноги, но в целом это была огромная туша мяса.

— Фу мерзость! — у меня снова вырвалось ненароком, и я остановил рвотный позыв..

Надеюсь не обидеться, это получается, ему культисты поклонялись? Махаться или не махаться? Чувствую придеться, но вывезу ли? Не обычная ведь тварь? Ладно, узнаем сейчас, но клинки напитал энергией, новый навык мне понравился. Жаль, придеться выкинуть потом, в труху превратятся. И накинул сразу доспех из энергии, но не уплотнял, темно-бирюзовый цвет не появился, и я приготовился.

— СМЕРТНЫЙ, — заорал «это» на меня, а голос грохотал. — ЗНАЕШЬ, ЧТО-ТО НАТВОРИЛ? ТЫ МНЕ ТЕПЕРЬ ДОЛЖЕН!

— Мужик, ты тише говори, здесь ведь не глухие. Децибелы поубавь в общем, — решил я говорить спокойно, не ведясь на развод про долги.

— ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ, С КЕМ ГОВОРИШЬ! — заорал он.

— Знаю, почему же, — развел я клинками в сторону. — Мерзкая тварь, которая требует жертвоприношений, ангелом тебя не назвать, да и… — я скривился, — … видок твой не располагает к чему-то прекрасному и возвышенному, на цветочек в саду ты не похож.

Говорил я спокойно, но потряхивало меня все-таки знатно, хрен пойми, с кем говорю, и язык сам нёс меня в невиданные дали.

Мне приключений за несколько дней хватило уже с избытком, сейчас бы отдохнуть, устал я, но мечты, мечты.

— Я Нандгар, древний темный бог, — уже спокойно произнес он. — А ты убил моих последователей, чем будешь платить? Мне нужны новые, силы нужно наращивать! Теперь ты будешь мне их поставлять, — тварь видимо не обиделась, и решила посадить меня на долговой кукан, заговорив по-деловому.

— Ля, дядь, а ты не прихудел ли часом? Нашел лоха! — перешел я на жаргон, а страх медленно стал улетучиваться от наглости данного индивида.

— Что это значит, смертный? — взбеленился он, набычившись.

— Это значит иди нахрен! Я с такой образиной переговоров не веду! А на слабо, с детства не введусь! — отрубил я.

Влил еще больше энергии в клинки, и уплотнил доспех, от чего цвет начал проявляться, будто накаляясь, но только темно-бирюзовым цветом.

«Помирать так с музыкой, и на своих условиях»!

— СМЕРТНЫЙ ТЫ СДОХН… — после резко запнулся.