На скорую руку я вытащил из дамочек необходимые данные на погибшего: как зовут, место рождения, записал, где и при каких обстоятельствах произошло трагическое происшествие. Я собирал эти подробности как милицейский следователь и даже подумал, что мне никто не запрещал обратиться за помощью в милицию, хотя, если верить заявительницам, толку от этого обращения не будет никакого. Можно было, конечно, торкнуться на Петровку, в МУР, но родного дядьку, хозяина этого известного всей стране учреждения генерал-майора милиции Грязнова Вячеслава Ивановича, я решил на крайний случай оставить про запас. Не все же время дергать человека по мелочам, надо и совесть иметь…

Напоследок я попросил у посетительниц фотографию погибшего. Дамы с какой-то непонятной мне ревностью посмотрели друг на друга, а потом каждая полезла в свой укромный схрон.

Разбойница вытащила из сумочки кошелек, в клапан которого с внутренней стороны была вставлена игривая фотография: она сама в весьма рискованном купальнике, а на голом плече у нее — голова мужчины с властными правильными чертами энергичного лица. Вот он какой, этот самый владелец магазинов «Милорд», ничего удивительного, что и после смерти его оплакивает целый курятник, этакий хор плакальщиц.

У «сестрицы Аленушки» фотография нашлась довольно большая, на ней у Игоря Кирилловича было сугубо официальное выражение лица — видимо, снимался по какой-то производственной необходимости. У чернявой была маленькая, на паспорт, фотография, спрятанная под обложкой записной книжки. Эта, вероятно, была замужем и спрятала фотку любимого человека так, как если бы прятала от мужа…

Чтобы дамы сразу поняли, что мы тут не лаптем щи хлебаем, я прямо при них дал Максу задание: найти в его огромном досье все относящееся к Игорю Кирилловичу Разумовскому, генеральному директору торговой фирмы «Милорд», известному бизнесмену, владельцу и совладельцу нескольких мощных предприятий самого разного профиля.

Короче говоря, дело неожиданно для меня вдруг как бы само собой пошло, стало даже обретать какие-то реальные очертания, да так шустро, что у меня в голове тут же начал созревать общий план расследования.

— Давайте сделаем так, — предложил я. — Сейчас я позову своих лучших сыщиков, мы все сядем порознь, и каждая из вас расскажет о своих подозрениях, о том, почему она думает, что Игоря Кирилловича убили.

— А зачем порознь? — подозрительно спросила «певица».

— Ну чтобы вы не мешали друг другу, чтобы каждая говорила то, что думает… Чтобы, наконец, получилось быстрее.

— Это правильно, — сказала чернявая.

— Ну и я согласна, — подала голос «певица». — Только вот что… У вас тут курят, нет?

Можно было, конечно, разрешить дамам покурить и здесь, но уж очень все в «Глории», включая самых заядлых курильщиков, не любили сидеть в табачном чаду.

— Ну вообще-то у нас курилка при входе, — начал было я, — но для вас…

— Все понятно! — решительно сказала Долли, вставая. — Не хотите дамам приятное сделать!

— Ладно, не полезем же мы в чужой монастырь со своим уставом! — остановила ее Нюся, вставая тоже. — А ты чего вскочила? — заметила она «Аленушке». — Ты ж не куришь!

— А я за компанию, — усмехнулась «Аленушка».

Галантно решив показать посетительницам, где находится место для курения, уже у входных дверей, не думая ни о чем дурном, лишь как бы невольно ускоряя процесс их исхода, я легко коснулся талии последней в этом шествии — ею была «певица». Та, видимо привычная к грубоватым мужским приставаниям, гневно обернулась:

— Но-но, гражданин начальник! Только без рук!

Я, естественно, отдернул руку — у меня и в мыслях не было ничего такого.

Чернявая, мгновенно оценив ситуацию, ехидно засмеялась, сказав что-то не вполне мне понятное:

— Звезда ты, Дашка, или не звезда? Простые люди к тебе тянутся, а ты бука букой! Эх, Долли, Доли, не понимаешь ты своего счастья! — И как своему, лукаво подмигнула мне: — Правда, Денис Андреевич?

— Не знаю даже, что и сказать — вот до чего вы меня смутили, девушки!

— Ладно прибедняться-то! — сказала разбойница, которую чернявая назвала Долли, и, не обращая никакого внимания на дружно двинувшихся нам навстречу, в офис, моих обкурившихся главных оперативников, довольно фамильярно взяла меня за лацканы, словно собиралась притянуть к себе для поцелуя, и, горячо дыша мне в лицо, пообещала: — Сделайте то, о чем мы вас просим, Денис, и вы увидите, мы умеем быть благодарными.

«Цирк, да и только!» — покраснев, подумал я, наблюдая, с каким изумлением воззрились на меня, стойкого руководителя фирмы, ее лучшие сотрудники.

Филя в нетерпении ждал моего возвращения в офис.

— Слушай, а чего это ты с этой, с Долли Ласариной обнимался?

Я малость опешил:

— Да брось ты, это не она! Просто какая-то похожая шалава, заказчица.

— Дак она шалава и есть, это ж всем известно! — подключился и Сева. — Она это, Денис! Понравился ты ей, наверно, видишь, клинья под тебя бьет. Неужели упустишь такой случай? Ты уж, командир, не посрами родную «Глорию», не ударь в грязь лицом.

— Да пошел ты к черту! — не выдержал я. — Взрослый мужик, а на уме какая-то фигня!.. Вот за это, за то, что ты, Сева, проявляешь к начальству такое неуважение, тебе и придется работать по заявлению этой самой твоей Долли. Глядишь, она и на тебя глаз положит. Понял?

— Пока нет, — засмеялся Сева, — только почему она моя-то? На меня она глаз то ли положит, то ли нет, а на тебя-то уже положила!

Вот такая, братцы, у нас в «Глории» веселенькая атмосфера. Просто не сыщики, а студенты перед сессией.

— Ну раз уж у тебя такая к ней слабость, тебе с ней и толковать, с этой звездой. — Я на скорую руку посвятил мужиков в свою затею: — Значит, так, джентльмены! Сейчас разговариваем с каждой порознь и выявляем в первом приближении все, что может навести на соображения о причинах этого убийства. Если это убийство, конечно, о чем после разговора мы будем знать достоверно… Алексей Петрович, вы беседуете с чернявой, пардон, — я заглянул в блокнот, — с Анной Викторовной. Ты, Филя, и ты, Сева, как я уже сказал… с Дарьей Валентиновной. Ну а я сам — с Еленой Романовной.

— Хитрый, — сказал Сева. — Себе помоложе выбрал.

— Ну, знаешь! Брось завидовать. Хотел звезду — получай звезду!

Когда все кончилось и мы, спровадив наших необычных посетительниц, смогли наконец прийти в себя, я спросил мужиков:

— Ну и что вы обо всем этом думаете?

— А чего тут думать? — легкомысленно бросил Сева Голованов. — Взбесившиеся бабенки, и все дела. Никогда, честно говоря, такого полоумного гарема не видел. И ведь, кажется, должны были бы перегрызться, а они вон вроде как подружки.

— Да, — сказал я. — Аномалия.

— Да какая там аномалия! — не согласился Филя Агеев. — Просто никак не свыкнутся с мыслью, что хахаля больше нет. Или как это там теперь называется? Папик?