Брэнсон мне близок по своей демократичной системе управления и тем, что он тоже ищет людей и дает им все полномочия.

Далек Брэнсон от меня тем, что он все-таки работает в совершенно разных бизнесах, и в каждом бизнесе, на каждом рынке он берет, ну не везде, но в большинстве случаев, такую маленькую нишу, верхний сегмент берет, которые готовы платить большие деньги. Все. Вниз он не идет.

В этом мы разные. Причем, более того, даже вот если мне стратегия Гейтса стала понятна какое-то количество лет назад, но я пришел к пониманию того же до того, как я понял стратегию Гейтса.

Не люблю тяжелую литературу, то есть классику. Даже в детстве не смог осилить. И все-таки я до нее дойду! Люблю Акунина, Пелевина, Стругацких. Каждую книжку нужно читать правильно. Я однажды в самолете, Токио–Москва, лет пять назад, понял, как правильно нужно читать Довлатова. Его нужно читать в том же состоянии, в котором он писал свои книжки. Приняв пол-литра скотча и читая каждое предложение по словам и помещая все это в мозг, несмотря, что действительно в каждом предложении все слова начинаются с разных букв, и перечитывая эти предложения два-три раза, перемалывая, я получил огромнейшее удовольствие. К сожалению, в нетрезвом виде книг больше не читал.

Есть вещи, которые мне сильно неприятны, за которые стыдно, которые на меня производят жуткое совершенно впечатление, – чужая боль, физические травмы меня вводят в состояние ступора. Боюсь вида своей крови. Приходя к зубному врачу, стоматологу, я всегда говорю: труслив, слюняв, боюсь боли. Ну, и пить надо меньше. Хотя, что интересно, – алкоголь помогает. В разумных количествах.

Мама моя посмотрела на меня однажды, говорит: ты у меня шоумэн. Я говорю: ну да, я шоумен. Я человек очень социальный, люблю выступать на публику, люблю быть в коллективе, одновременно с этим я очень люблю быть один. Когда я с людьми, я себя отдаю, когда мне нужно время, чтобы остыть, я очень люблю быть один. Одновременно начинаю крутить информацию, которую собрал. И вот тогда, когда она уже крутится-крутится-крутится, – на горшке, в душе, где угодно, как калейдоскоп, появляются разные картинки. И вот – бах, пришла идея, появилась Мона Лиза. О! Есть! Как обезьяна за печатной машинкой. Рано или поздно она напишет “Войну и мир”.

Еще со школы я заметил, что всегда оставался один. То есть коллектив делился на какие-то группы по интересам, ну как обычно бывает, пойдем там пива попьем или давай пойдем в кино, в футбол играть. И народ друг друга зовет, то есть подтягивает свое комьюнити, а я оставался вне комьюнити, я был один. Меня никуда не звали. При этом были дружеские отношения, все было хорошо, но я ощущал, что я в некоторой изоляции нахожусь.

Один раз я дрался. Чуть ли не в девятом классе, причем сам… Мне почему-то показалось, что кто-то украл у меня конспект. Мне показалось, что есть обидчик. И я сам полез с ним в драку, драка окончилась без побед и поражений, просто побили друг другу морду. С тех пор я физически не дрался. Я уходил от конфликтов. Я всегда старался избегать единоличных решений. Я всегда старался избегать применения власти. Я старался найти консенсус.

Однажды мы стояли на автобусной остановке и вдруг из кустов, из леса появляется нечто в мускулах, дембель, причем здоровый и пьяный. И я чувствую, что шансов никаких, быть проблемам, и я начинаю с ним разговаривать. Короче, когда подошел автобус, Наталья Ивановна (Наталья Касперская. – Авт.) грузила рюкзаки в автобус, а мы с дембелем в обнимку садились в другую дверь. И он был изрядно пьяный, он тогда сказал великолепную вещь. Это советские времена, 1986–1987 годы, он сказал фразу: в Америке, говорит, люди живут, а мы здесь расконвоированные. И я его помню до сих пор.

Быть вождем – очень прикольно, очень здорово, но отъедает массу энергии, просто смерть как устаю, потому что быть вождем – это заводить толпу. После мероприятий – день рождения компании, Новый год, где-то еще, где нужно поработать вождем, я пустой абсолютно. Я дня два в себя прихожу.

То есть очень здорово, классно, очень тяжело и очень большая ответственность. Ошибаться права нет, потому что если ошибся, какой же ты вождь. Я думаю, что, скорее всего, можно найти массу успешных компаний, у которых не было вождя, не было души. Но если у компании есть свой дух, свой вождь, я думаю, ей гораздо проще добиться результатов.

У меня опыт только один, но мне кажется, что это один из ключевых моментов, один из залогов успеха. Их много, много разных. Один из факторов, которые помогают компании быть успешной, это такое духовное лидерство. Душка, душа, дух… Ну да, а что делать? Спирит. Корпорейт спирит (Corporate spirit, душа компании. – Авт.).

Быть брендом тяжело и неприятно. Я был категорически против (названия компании своим именем. – Авт.), но ничего интересного предложить не смог. Ведь известно: как вы лодку (или фирму) назовете, так она и поплывет.

Для человека самый большой риск – мания величия, переоценка своих возможностей. Эта болезнь лечится только на ранних стадиях, а если не удалось вовремя от нее избавиться, это плохо и для него, и для компании. Меня, например, хороший знакомый поймал на второй фазе заболевания и сумел вылечить. Теперь – иммунитет.

Не люблю, когда меня узнают на улице, хочу сохранить некую приватность. Однако было приятно, когда сербский пограничник, взглянув на мой паспорт, спросил: “Касперский-антивирус?!”».

Я хочу, чтобы каждый сотрудник, каждый член нашей команды осознавал свою творческую свободу как осознанную необходимость двигаться к личной цели, максимально близкой к цели компании.

«Когда мы только начали разбираться с этим кибермонстром (“червь” Stuxnet. – Авт.), стало ясно, что цель зловреда не просто красть деньги или шпионить за чем-то секретным, а через сименсовские контроллеры управлять какими-то промышленными железками и/или процессами. Мне почему-то было сразу очевидно, что рано или поздно мы узнаем, кто и что является жертвой (и узнали довольно быстро). Осенью стало ясно, что главной целью “червя” были урановые центрифуги в Натанзе, которые “червячина” успешно ликвидировал, чем нанес иранской атомной программе серьезный ущерб. Когда стало понятно, что для разработки ТАКОГО зловреда нужен бюджет в несколько миллионов долларов, и команда очень сильных технарей, круг «подозреваемых» резко сократился. Да, конечно, это мог сделать и Китай, и Индия, и (поднатужившись) Россия. Но на фига им (нам) тыкать в иранский атом? Не очень понятно. Посему неофициально “в коридорах” я прогнозировал три варианта “отцовства” Стакснета: Израиль, США, либо Израиль вместе с США. Похоже, что правильный ответ – третий». – Из блога Евгения Касперского, январь 2011 г.[24]

«Лаборатория Касперского» – самая крупная антивирусная компания в России и Европе и четвертая в мире после американских Symantec, McAfee и японской TrendMicro. В 2009 году доля компании на международном рынке средств защиты персональных компьютеров составляла 5,8%, в 2010 году – 7,5%, приблизившись к японскому конкуренту.