Внезапно Филиппа де Фортенбери вскочила на ноги, схватила мужа за шею и сунула ему в рот горсть зеленого горошка. Он поперхнулся и закашлялся, потом повернулся к своей жене с выпученными глазами и завопил:

– Теперь мои силы восстановились, моя огромная жена, и ты через минуту будешь молить меня.

Дария тряслась от смеха. Эти двое постоянно искушали друг друга.

– Молить о чем, Денвольд? – спросил сэр Томас.

– Ублажить ее, конечно.

Филиппа взвизгнула и набрала новую горсть горошка, но муж опередил ее. Он наклонился, обхватил ее за талию и прильнул к губам долгим поцелуем. Когда он отпустил ее, она смеялась и колотила по его груди. Но от внимания Дарии не укрылась та страсть, с которой разрумянившаяся женщина смотрела на своего супруга.

Дария отвернулась, не в силах вынести столь открытого проявления чувств. Интересно, поняла ли Филиппа с первого взгляда, что Денвольд послан ей Богом? Мужчины смеялись и отпускали шуточки, заигрывая с проходившими мимо молодыми служанками.

Роланд обратился к Дарии.

– Между ними не всегда было все так безоблачно, – заметил он. – Помнится, Денвольд был в ярости оттого, что Филиппа оказалась дочерью короля.

Дария с удивлением уставилась на него.

– Это же глупо.

– Когда ты получше узнаешь Денвольда, поймешь. А теперь, Дария, я собираюсь поиграть в шахматы с сэром Томасом, а ты можешь пока отдохнуть. Завтра приступишь к своим обязанностям хозяйки замка.

Она с усилием поднялась, слегка задетая его пренебрежительным тоном, и попрощалась.

Сэр Томас смотрел, как молодая женщина медленно и грациозно удаляется из зала. Заметив, что она немного хромает, он нахмурился.

– Дария упала, – лаконично объяснил Роланд, тоже наблюдая за женой.

– Да, я слышал от служанки. Роланд поднял черную бровь.

– Говорят, она бежала, как перепуганная курица от лисы.

Роланд молчал.

– Лиса поймала курицу?

– Нет, курица унизила себя без помощи лисы. Я вижу, сэр Томас, что Денвольд и Филиппа скоро поднимутся в спальню. Ну а нам самое время перейти к шахматной доске.

* * *

Дария притворилась спящей, когда Роланд вошел в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Ей не хотелось спорить с ним, слышать его холодные, сухие приказания или, того хуже, сносить молчаливое равнодушие мужа. Она ясно видела его лицо в лунном свете, падавшем из окна. Роланд был полуодет, и она не могла оторвать от него глаз. Движения его были гибкими и красивыми; когда он поворачивался или наклонялся, лунные блики играли на его спине, руках, длинных прямых ногах, завораживая женщину.

Она не пошевелилась. Ей показалось, что Роланд вздохнул. Кровать заскрипела под его тяжестью. Он лег на бок, повернувшись к ней спиной, и через несколько минут послышалось его ровное дыхание.

Дария проснулась ночью от воя ветра. Наверное, с моря надвигался шторм. Уже похолодало, а будет еще холоднее. Дария лениво свернулась калачиком, прильнула к мужу, ощущая тепло его тела, и положила голову ему на спину, а рукой приобняла его. Дыхание его не изменилось. Она поцеловала его и прижалась сильнее. Какая гладкая и упругая у него кожа, а мускулы твердые! Ночная рубашка Дарии задралась, и она касалась его голыми ногами. В темноте, в молчании ночи она могла вообразить, что он ее любит, что это тот самый Роланд, которого она впервые увидела в облике священника, который спас ее от двух бандитов в Уэльсе, а не тот, другой, который был ее мужем.

Она снова поцеловала Роланда, наслаждаясь запахом его тела. Ей хотелось сорвать с себя рубашку и лежать рядом с ним обнаженной, но она не решалась. А вдруг он вскочит с постели, ругая ее, вдруг овладеет ею и причинит боль.

Она закрыла глаза, представляя себе это… Завтра будь что будет, но сейчас этот миг принадлежит ей. Она уснула и не знала, что он сжал ее руку.

Роланд чувствовал ее мягкое тело и теплое дыхание. Он проснулся и лежал с широко открытыми глазами, мерцавшими в предрассветном полумраке. Дождя еще не было, но ветер усилился. Ощутив прикосновение ее голых ног, он закрыл глаза, вдохнул запах ее тела, потом положил ее руку себе на грудь, и их пальцы переплелись. Возможно, сам того не осознавая, он держал ее за руку всю ночь. Странно, что он не проснулся от ее прикосновения. Ведь он всегда спал очень чутко, ибо по собственному опыту знал, что крепкий сон может стоить человеку жизни. Но она убаюкала его.

Роланд осторожно повернулся и притянул к себе жену. Ее рубашка задралась еще выше.

Еще минута – и он взорвется от желания. Он мог запросто опрокинуть ее на спину и глубоко войти в нее. Для этого понадобилось бы всего одно мгновение. Но мысль о том, что он причинит ей боль, как и в брачную ночь, ужаснула его. Нет, надо сдержаться, заставить ее стонать от страсти, прежде чем слиться с ней в любовном экстазе. Он доставит ей наслаждение столь сильное, что она станет кричать и дрожать, забыв все на свете, а потом примет его по доброй воле.

Легко, словно крылышком мотылька, Роланд прикоснулся к ней кончиками пальцев, задрал рубашку и заскользил к ее лону. Как он ненавидит все, что становится препятствием между ними. Он еще выше поднял рубашку и остановился, только когда она застонала и порывисто прильнула к нему. Казалось, вот-вот брызнет фонтан его семени. До чего же он истосковался по ней, если может возбудиться при одном только прикосновении к ее плоти! Закрыв глаза, Роланд попытался восстановить дыхание. Ему хотелось ласкать ее, целиком погрузиться в нежную плоть и ощутить узкий вход в ее пещерку.

К его немалому удивлению, Дария крепко сжала бедра и выгнулась, прижавшись к его груди. Проснулась ли она? Понимала ли, что делает? Тут Дария тихо вздохнула, расслабилась, и ее дыхание снова сделалось ровным. Что ей снилось, подумал он с улыбкой, погружая мизинец в ее горячую щель. Он знал многих женщин, знал их так хорошо, насколько можно знать женщину, но никогда не испытывал подобных ощущений, и это пугало его. Роланд глухо застонал.

– Дария, – прошептал он, целуя ее в висок и запрокидывая ее голову.

Его палец двигался все глубже и глубже, ощущая раскаленную плоть, и Роланд сгорал от нетерпения проникнуть в нее по-настоящему. Она была уже готова принять его, и ему оставалось лишь положить ее на спину и раздвинуть ей бедра.

Но он все еще сдерживался, хотя не переставая целовал ее. Дария застонала, напряглась и вздрогнула. Роланд возликовал. Он коснулся ее горячего и набухшего бутона. Больше он ждать не мог. Навалившись на нее, он осыпал ее исступленными поцелуями, а потом приподнялся, приготовившись к решающему штурму.

– Дария, проснись!

Он сорвал с нее рубашку и начал целовать ее груди, лаская каждый сосок. Ей хотелось кричать от наслаждения, ибо реальный Роланд, его губы, его поцелуи превосходили самые смелые мечты. Теперь она хотела его во плоти, а не во сне, живого, а не призрачного.