Алекс снова неопределенно хмыкнул, цинично заметив про себя, что вот и нарисовалась возможность залегендировать охранников, после чего кивнул.

– Да, герр Циммерман, несомненно, вы правы…

И вот сейчас он появился в конторе уже вместе с охранником. Оставить кое-какие распоряжения перед отъездом. Потому что время, отведенное на пребывание в Швейцарии, истекло, все дела закончены, и ему нужно было возвращаться в Советскую Россию. Его отпустили из страны именно на таких условиях… Впрочем, Алекс был не очень-то и против подобного развития событий. Ну что ему остается здесь – сидеть под охраной и дожидаться достройки дома в компании четырех дюжих охранников, лишь изредка совершая выезды по текущим делам, а после окончания постройки – заниматься тем же уже в этой глуши? Тем более что вокруг его персоны начались какие-то неприятные шевеления. «Товарищ Вернер» сообщил, что заметил слежку, а хозяин квартиры, которую Алекс снимал в Люцерне, сообщил, что к нему наведался некий непонятный тип с неприятным взглядом, который очень подробно расспрашивал его о той самой квартире, которую он сдавал Алексу. Вроде как он хочет эту квартиру снять – после того как ее освободит прежний постоялец… Алекс даже расстроился. И с какого хрена он вляпался в эти игры со стрельбой и убийствами? Ведь можно было бы придумать и какие-то менее вызывающие способы выйти на руководство СССР. Или вообще на него не выходить. Письмо, например, отправить, и все. А уж там будь что будет. Так нет же – втемяшилось в голову, адреналина захотелось, все проблемы одним махом решить – вот и влип… Как бы там ни было, в свете всего этого идея вернуться в СССР и пересидеть там оставшееся до перехода время теперь представлялась более осмысленной. К тому же за помощь в строительстве и наладке экспериментальной установки ему обещали довольно щедро заплатить. Причем золотом – новенькими «сеятелями» [81], которые Алекс собирался взять с собой в будущее. На первоначальное обустройство. Ведь если во время предыдущего перехода он надеялся вернуться именно в свое прошлое будущее, где его документы, наличка и кредитки должны были оказаться вполне в тему, то сейчас Алекс был практически уверен, что будущее снова изменится и уже будет мало похоже и на тот вариант, из которого он провалился изначально, и на тот, из которого пришел сейчас… А золото есть золото, и оно для него в том новом будущем будет совершенно точно не лишним. Тем более в таком, весьма «раритетном» виде. Ибо, несмотря на то что «сеятели» начали выпускать только в этом году, уже вовсю шли разговоры о том, что в связи с тем, что эмитирующая эти монеты страна теперь называлась не РСФСР, а СССР, выпуск «сеятелей» в подобном дизайне скоро будет прекращен. Вследствие чего подобная монета совершенно точно в будущем будет считаться большой редкостью… Ну и, кроме того, в СССР у него появилась возможность получить еще и интересный опыт в профессиональной области. Потому что весь его профессиональный опыт пока был ограничен работой в лаборатории нефтеперерабатывающего комбината концерна OMV, ну и, считай, такой же работой в лаборатории баканализа управления перемещенного персонала Райха. Во время же контракта с BASF его обязанности ограничивались почти исключительно функциями консультанта. У немцев было достаточно квалифицированного персонала как на высшем, так и на среднем и низшем уровнях В отличие от русских, у которых с квалифицированными работниками, наоборот, было все очень плохо. И Алексу приходилось быть, как это говорится в пословице, и швецом, и жнецом, и на дуде игрецом…

Выйдя в приемную, Алекс кивнул уже поднявшемуся со стула при виде его охраннику и двинулся наружу.

«Товарищ Вернер» встретил его вопросительным взглядом. Он вообще был весьма молчаливым типом. Как, впрочем, и остальные охранники Алекса. Похоже, этот «Вернер» подбирал их под стать себе. Все четверо совершенно точно были не русскими, но европеоидами, причем северного типа. То ли немцы, то ли финны, а может, и вообще те самые пресловутые «латышские стрелки» [82]. Двое, в том числе и «товарищ Вернер», – прям настоящие арийцы, как на тех плакатах, что так намозолили Алексу глаза за тот год, что он провел в Райхе. Статные, голубоглазые, белокурые… Еще один по стати был почти таким же, но по колеру – кареглазым шатеном. Третий… третий был рыжим. И мелким. Этакий живчик, постоянно гоняющий во рту спичку и лыбящийся окружающим. И тоже молчаливый, хотя ему-то это как раз совершенно не шло…

– Все, можем ехать, – ответил Алекс на немой вопрос старшего из своих охранников. «Товарищ Вернер» кивнул и, легко поднявшись, пристроился на свое обычное место – слева от Алекса и чуть сзади. Еще один из «арийцев» выдвинулся шагов на двадцать вперед. Живчик же с шатеном оттянулись на несколько шагов назад. Именно подобный порядок передвижения и позволил им перехватить и успешно нейтрализовать тех громил на Берлинском вокзале. Так что теперь он стал для них, считай, стандартным…

* * *

Следующие несколько месяцев после возвращения в СССР Алекс провел весьма плодотворно. И, к его удивлению, с удовольствием. Нет, охрану/конвой ему не убрали. Но он уже как-то к ней привык. Зато условия для работы ему создали просто райские… Для проживания ему выделен довольно ухоженный дом на Якиманке. Дом был построен в этаком купеческом стиле, то есть с первым кирпичным и вторым деревянным этажами. На втором этаже Алекс оборудовал лабораторию, причем не столько по необходимости, сколько, так сказать, для души. Кроме того, ему выделили кухарку и домработницу, а также автомобиль с водителем. Ну и полностью взяли на себя все заботы по снабжению. Так что он мог полностью сосредоточиться на работе и исследованиях… С работой тоже все было неплохо. Нет, неразберихи и косяков хватало, но подавляющее большинство их решалось буквально по мановению волшебной палочки. Стоило только поднять телефонную трубку… Так что экспериментальная установка по производству моторного топлива из бурых углей Подмосковного угольного бассейна заработала уже в декабре. А в конце января вышла на полную мощность.

Кроме того, Алекс по просьбе Сталина пообщался с советскими химиками. Хотя… советскими их пока можно было назвать весьма условно. Потому что они выросли, получили образование и состоялись как профессионалы еще в Российской империи… Но все равно для Алекса они были живой легендой – Сергей Васильевич Лебедев, который чуть позже создаст в стране массовое производство синтетического каучука, Иван Михайлович Губкин, в институте чьего имени он учился, пока еще не уехавший в США Владимир Николаевич Ипатьев, которого Алекс немного ограбил (вместе с американцем Гудри), запатентовав одну из наиболее эффективных технологий каталитического крекинга, разработанную в тысяча девятьсот тридцать четвертом году именно Ипатьевым. Глыбы! А он с ними вот так запросто…