— Профессор Ундина, а остудить зелье с помощью магии можно? Чтобы побыстрее было. — набравшись смелости, спросила я.

— Да, адептка Дивина. Можно, ес-сли вы, конечно, обладаете с-соответс-ствующим навыком или с-снанием, потому что это с-селье нельс-ся с-самораживать, иначе оно потеряет в-се с-свои с-свойс-ства. — ответила медуза горгона, пока ее змейки высовывали в мою сторону свои языки.

И я даже не удивилась, что она назвала меня по имени, потому что трудно не запомнить единственную девушку на факультете.

Над аудиторией пронеслась мелодичная трель звонка, оповещая об окончании урока.

— На с-сегодня вс-се. С-свои котлы накройте крышками и ос-ставьте ос-стывать. Кроме вас-с эту аудиторию с-сегодня никто не с-саймет, так что не переживайте с-са свои творения. А после уроков можете с-сайти и перелить их в бутылочки. У вас-с уже с-сегодня первый урок по боевой магии, и я уверена, что некоторым из вас-с данное с-селье пригодится. — и все ее змейки словно расплылись в злорадной улыбке, хотя на лице самой медузы горгоны не дрогнул ни единый мускул.

Я еле сдержала порыв передернуться и начала спешно собирать свои вещи. Впереди ждал обед и еще два урока.

Глава 44. Как быстро проучить парня…

Кайнерис

Отправлять Катю на уроки мне было страшно после утреннего случая в столовой. Я так и ждал очередного сообщения, что с ней еще приключилась какая-то неприятность. Но оказалось, что неприятность ждала меня. Буквально.

Стоило мне зайти в свой кабинет в офисном корпусе, как там уже поджидала Ковентина. Я давно подозревал, что Лейла, моя секретарша, помогает этой акуле местного разлива, но теперь убедился в этом окончательно, потому что она без моего разрешения впустила ее в мой кабинет, да еще и не соизволила предупредить меня, когда я вошел в приемную, что меня уже ожидает подстава. Надо ли объяснять, что это еще больше вывело меня из себя? Не надо? Не буду.

Так вот, я обманчиво спокойно прошел к своему столу, приподнял за локоток эту наглую морду, то есть женщину, со своего кресла и пересадил ее на диван, чтобы самому занять место за столом. Мне просто необходима хоть какая-то преграда, иначе я за себя не ручаюсь.

— Кайнерис, дорогой, ты чего такой недовольный? — слащаво мурлыкнула русалка, откидывая свои алые локоны, открывая обзор на пышную грудь. Если раньше я бы засмотрелся на нее, то теперь ощутил конкретный приступ отвращения и тошноты.

— Ковентина, как ты оказалась без моего разрешения в этом кабинете? — поинтересовался я, точно зная ответ на поставленный вопрос. Но так как ничего другого мне обсуждать совершенно не хотелось, пришлось спросить.

— Кай, любимый, это совершенно неважно, я же хотела порадовать тебя, — русалка медленно поднялась со своего места и, старательно виляя бедрами, намылилась ко мне, — Я знаю, что поможет тебе расслабиться и поднять настроение.

Она попыталась положить свои руки с алыми ногтями в тон ее волос на мои плечи, но я успел их перехватить, обхватив тонкие запястья.

— Не надо, Ковентина. Если ты пришла по делу, то говори прямо, если просто так, то тебе лучше уйти. — бросил я, цедя слова сквозь зубы.

Никогда не понимал, чем эта русалка нравилась такому количеству существ. Да, фигура у нее что надо, но в остальном же она сущий ад.

Девушка обиженно надула губы, хотя от меня не укрылась ярость, которая плескалась в глубине ее голубых глаз.

— Почему ты выбрал ее? — прошептала она.

— Потому что я люблю ее.

Произнеся эти слова, я сам искренне удивился, насколько правильно они звучат.

— Ты не можешь ее любить. Никто не может.

Русалка умело скинула с себя личину любезности и добродушия, демонстрируя свое истинное лицо, на котором испытываемая ярость светилась во всей своей ужасающей красе.

— Я не намерен с тобой обсуждать, что я могу, а что нет. Если у тебя вопросов больше нет, ты знаешь, где находится выход.

— Она ответит за то, что сделала с племянником! И тебе ей не помочь! — срываясь на визг, прокричала Ковентина и стремительным шагом вышла из кабинета, наконец, оставляя меня одного.

Я нисколько не сомневался, что за тот поступок, хоть и заслуженный, последуют колоссальные проблемы. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

* * *

Катя

Обед прошел без приключений, на который мы пошли всей нашей группой, и, хоть и подумывали об этом, но все же не сломали никому нос. И это при условии, что Ирвин Мар, лучший друг Ронана, неожиданно решил вступиться за своего покалеченного товарища и попытался напугать меня самыми страшными последствиями. Какими именно, он не сказал, полагаю, что просто не успел придумать.

Там же в столовой адепт 9-й группы, который представился как Альт Бардо, предложил после окончания занятий собраться всем в зале для самостоятельной работы и обсудить предстоящие выборы старосты первой ступени. Парень выглядел решительно настроенным и даже немного воинственным, словно собирался занять не пост старосты, а как минимум президента Атлантиды. Кстати, надо будет позже выяснить, как у них тут происходит правление государством.

Альт хмурил свои кустистые темно-фиолетовые брови и такие же, только немного светлее, фиолетовые глаза. Даже капли на его лице, типичные для представителей водных дженази, отважно поблескивали. Он заложил руки за спиной, выпячивая вперед крепкую грудь и невольно раздаваясь шире в плечах. А ноги расставил по-армейски врозь. Надо отдать ему должное, в этом парне чувствовалась сила и умение вести за собой народ, потому что я отметила, как большинство парней нашего потока (которых хорошо было видно по одинаковым золотым брошам с черным фоном боевого факультета) внимательно выслушали его речь о важности правильного выбора. Он говорил слаженно, четко и довольно кратко, не позволяя слушателям устать, но быстро доводя нужную информацию. Что уж греха таить, я и сама заслушалась и уже была готова проголосовать за него.

После обеда мы отправились на урок по “Бытовой магии”, которая проводилась также только для нашей группы и велась в огромном помещении, больше напоминающем склад забытых вещей. А мастер Ливкотея Крафт, оказавшаяся сесаэлией, выглядела не как преподаватель, а больше напомнила мне типичную нашу бабушку-уборщицу в сером шерстяном платочке, немного сгорбленную и не расстающуюся со своей шваброй. Именно с ней она и явилась к началу урока. И надо сказать, что я удивилась, потому что Сид утверждал, что сесаэлии сохраняют молодость и красоту до последних дней жизни, но, видимо, везде есть свои исключения.

— Во дает! — раздался мысленный восторженный возглас в моей голове.

— Ты о чем?

— О Ливкотее. Ей надо было