найти таких людей, кого рыночная демократия выдвинула на созидательную роль в нашей жизни. И таких, действительно, оказалось немало. Но какая печальная у них судьба! Молодой человек по имени Виктор Николаев занялся автосервисом. Услуга широко востребована. И как только энергичный предприниматель чуть-чуть оперился, вокруг него стали виться, как осы, проверяющие пиджаки всех мастей и братки в спортивных костюмах. Желая расширить своё производство, В. Николаев неосмотрительно взял в долг приличную сумму у частного кредитора. Минул срок возврата и сразу же бешено затикали часы, умножающие задолженность. Парень повесился. Семья осталась без кормильца.

Однажды случай свел меня с димитровградским предпринимателем Василием Сентягаевым. В его небольшом и невзрачном кабинете я увидел целый иконостас, подсвеченный лампадой и восковыми свечами. Василий перехватил мой удивленный взгляд и простодушно признался: «Каждый день молю Бога, чтобы защитил меня от всякой саранчи. На днях пришел налоговик, отстегнул ему. Вчера отстегнул пожарному инспектору. Позавчера — санэпиднадзору. Иногда приходится заносить прямо в мэрию».

Не стал спрашивать про молитву, защитила ли она его. Но уточнил, а на что он списывает такие траты. «Всё включается в цену, — ответил Сентягаев. — Так что расплачиваются те, кто пользуются моими услугами. И чем жаднее чиновные нахлебники, тем выше цены. Да ещё от этих придурков-рэкетиров приходится отмазываться. Иначе сожгут…

У Василия придорожное кафе. Есть перерабатывающие цехи, сеть продовольственных магазинов в Димитровграде. Но главное для Сентягаева, самое-самое родное, кровное — это несколько сотен гектаров земли у деревни Лесная Васильевка. Там же живописный пруд и весёлые дубравы. Земли здесь не лучшие, зато щедро удобрены потом их владельца. Ведь Сентягаев хоть и ездит на крутой машине, но ладони его в жестких «яблочках» не от баранки, а от черенка лопаты.

— Решил я всё, что у мня есть, отдать в аренду своим же работникам, — сказал Василий. — Кафе отдам дочери. Тоже в аренду. Хватит быть ей принцессой, пусть учится хозяйствовать.

Он так и поступил. А вот животноводческую ферму и водоём оставил за собой. Нелогично, казалось бы. Вместо того, чтобы самый тяжкий хомут накинуть на кого-нибудь другого, он влез в него сам. Почему?

— А потому, что земля — это коренное, всё остальное — пристяжное, — с присущей ему манерой изъясняться образами сказал Сентягаев. — Внаём я отдал переработку, торговлю — всё то, где есть велик соблазн утащить, прикарманить, перепродать. А на условиях аренды только полный идиот пойдёт на это.

По словам Сентягаева, арендаторы (а это в основном молодёжь) удивили всех проснувшейся жаждой к труду, изобретательностью. Во-первых, стали во всем экономны, установили где только можно счётчики. Во-вторых, стали расширять производство. В переработке, к примеру, открыли новый колбасный цех, исключающий использование химических консервантов и усилителей вкуса.

Дочь Сентягаева, чувствующая себя раньше за спиной отца как у Христа за пазухой и от этого изрядно изленившаяся, получив в аренду кафе, обретя самостоятельность, запылала вдруг вулканической энергией.

— Ну а если кто-то вообще захочет отделиться? — спрашиваю В.Сентягаева. — Отпустишь?

— Ради Бога! Сегодня арендатор, завтра — собственник. Не так уж сложно, накопив деньги, выкупить какой-нибудь производственный цех. Это даже в моих интересах. Чем больше собственников в сфере производства, переработки, торговли, тем увереннее будет чувствовать себя каждый из них в компании себе подобных. Не так ли?

Такой вывод Сентягаевым выстрадан. Ведь вокруг него всегда крутились просильщики. Ещё больше — мздоимцев и расхитителей, мелких воришек. Без того, чтобы не сунуть кому-то «барашка в бумажке», хозяйство Сентягаева не просуществовало бы и полгода. Но вечным доброхотом нельзя быть, иначе сам пойдешь по миру. И выход, по Сентягаеву, видится в одном: баланс кормящихся и кормящих должен изменится в пользу последних.

Не поспоришь. Всё-таки с сошками должно быть больше, чем с ложками. А пока что паразиты плодятся во всех щелях. Под лозунгом разгосударствления произошло совсем не то, к чему, якобы, стремились. Чиновный люд умножился, как умножились средства на содержание государственного и управленческого аппарата. Но это ещё полбеды. Бесчестный человек во власти стал всесильным распорядителем бюджета. И в железной связке с потворствующими ему государственными мужами он стал почти неуязвимым. В Ульяновске (и в других городах и весях) стало обычным делом, когда на руководящие должности стали назначаться люди с уголовным прошлым. И объяснение тому нашли интересное: уголовник-то он уголовник, зато креативный, с ним легче работать.

В областном законодательном собрании, где тогда председательствовал бывший ректор сельскохозяйственной академии Борис Иванович Зотов, решили хоть как-то противостоять такому странному подбору управленцев. Из авторитетных людей создали кадровую комиссию, с которой губернатор должен был бы согласовывать очередную кандидатуру на руководящую должность. Эту комиссия просуществовала короткое время, с ней, разумеется, никто не считался. Вскоре её объявили отрыжкой совкового прошлого и забыли о ней.

С избранием боевого генерала Владимира Анатольевича Шаманова на пост губернатора в Ульяновскую область хлынули ретивые искатели крупной собственности и чиновничьего счастья из Москвы и Подмосковья. Костяк новой команды составил отряд кинематографистов, сформированный самим Никитой Сергеевичем Михалковым. Вот как распределились роли московских варяг. Сергей Ильинский, близкий друг Михалкова, получил в Ульяновске пост вице-губернатора по продовольствию и торговле. Зять Михалкова, муж его дочери Анны Никитичны, Альберт Баков стал полпредом области при правительстве России. Советником губернатора стал ещё один друг Михалкова — Михаил Миримский. ОАО «Симбирск-мука» возглавил Сергей Котелевский, родной брат соратника Никиты Михалкова по кинематографическим делам Александра Котелевского.

Наверное, самым анекдотичным назначением в правительстве Шаманова стал Дмитрий Пиорунский — кинопродюсер, заместитель председателя правления союза кинематографистов. Он стал сначала советником Шаманова по экономике, а затем вице-губернатором по экономической политике. Лично мне Дмитрий Александрович Пиорунский запомнился по одному характерному эпизоду.

Администрация области решила использовать очередной профессиональный день журналистов для тесного неформального общения с ульяновским акулами пера и микрофона. Зачинщиком застолья, как я понял, являлся именно Дмитрий Александрович. Он переходил от столика к столику, чокался со всеми, балагурил, травил анекдоты. В общем, вёл себя как хлебосольный остроумный тамада.

Подсев к нам за столик, Пиорунский ни с того ни сего стал рассказывать о происхождении своей фамилии. Есть славянский Бог Перун, — просвещал нас Дмитрий Александрович. — Вот его фамилия и произошла от имени этого мифического божества. Так что делайте вывод, какой он чистой воды славянин. Меня, честно говоря, такая этимологическая эквилибристика и рассмешила, и озадачила. Мы давным-давно уже забыли, какого мы роду-племени, и