Политический переворот, потрясший Британию в XVII веке, сопровождался революционными изменениями в манерах человеческого поведения, затронув в том числе и язык жестов. Карл I потерпел поражение в гражданской войне и кончил жизнь на плахе, осужденный подданными за злоупотребление властью. Монархию сменила республика; знаком того, что прежняя социальная иерархия разрушена, стала новая форма приветствия. Снимать шляпу перед тем, кто занимает в обществе более высокое положение, стало необязательно; здороваясь, два человека демонстрировали взаимное равенство: новые правители Англии гордились тем, что при встрече не кланяются один другому, а обмениваются рукопожатием.

С ослаблением абсолютизма из светского этикета начали постепенно исчезать самые вычурные его элементы. После реставрации монархии и восшествия на престол Карла II в стране продолжались революционные преобразования, в результате которых король утратил прежний авторитет; монархи Ганноверской династии уже не обладали той полнотой власти, какой располагали их предшественники Стюарты. В XVIII веке, названном «веком дружелюбия», натянутость во внешнем поведении заметно сдает свои позиции. Англичанам георгианской эпохи легкость в общении нравилась больше строгой чопорности. Лорд Честерфилд, например, настаивает на необходимости «научиться входить в комнату и обращаться к окружающим, отвечая на их вопросы без принужденности или смущения». Честерфилд уделяет серьезное внимание языку жестов, но делает акцент не на формальном соблюдении ритуала, а на изяществе жестов. «Желательно с особым тщанием следить за грацией движений, — наставляет он, — надеваете ли вы шляпу или подаете руку».

По ту сторону Атлантики поведение отличалось еще большей раскованностью. В глазах Марты Вашингтон, с 1789 года хозяйничавшей в доме американского президента, «дежурные комплименты и пустые церемонии» не значили ровным счетом ничего. «Я ценю только то, что идет от сердца», — утверждала она.

Свое влияние на язык жестов оказывала и одежда. Корсеты вынуждали женщин георгианского периода держать спину прямо, принимая чопорный и надменный вид. Руки, которые полагалось держать сложенными поверх юбок с кринолином, требовалось чем-то занять, и в ход шли самые разные аксессуары: «Едва в беседе возникала малейшая пауза, как дамы хватались за нюхательные соли или веер».

Сегодняшние французы при встрече целуются гораздо охотнее, чем англичане, но в XVIII веке было не так. Вот что пишет швейцарец, оказавшийся в это время в Англии: «Подобная манера здороваться никого не смущает — здесь это в обычае, и многие дамы обидятся, если ты этого не сделаешь».

В XIX веке в поведение людей вернулась чопорность; раскованная непринужденность, характерная для георгианского периода, стала восприниматься как недопустимая вульгарность. В эпоху Просвещения медицина шагнула далеко вперед и — чем не ирония судьбы! — заставила женщин вспомнить о церемонных привычках прошлого. Женщина представляет собой вовсе не менее совершенную копию мужчины, а принципиально иное, слабое существо, утверждала наука, из чего следовал вывод: женщина нуждается в мужской защите. Основой поведения стали внешние приличия и благопристойность. Постепенно крепло мнение, что дамы не способны не только шутить, но и, по всей видимости, самостоятельно передвигаться, — не случайно именно в ту пору появился обычай, предписывающий женщине при ходьбе опираться на руку джентльмена.

Как правильно кланяться (из «Полного практического руководства по искусству танца», 1863).

Текст на иллюстрации (слева направо): «Рис. С. Поза до и после поклона. Рис. А и В. Подготовка к поклону. Рис. D: Поклон».

Новая мораль положила конец некоторым видам развлечений, оживлявшим георгианские гостиные. Прощайте, сомнительные азартные игры и танцы! «Вальсирование — столь опасное занятие, — пишет анонимный автор “Наставлений гувернанткам“ (1827), — что мне, право, невдомек, как благоразумная мать может терпеть подобные увеселения».

Эдит Уортон описывает в своем историческом романе «Пиратки» столкновение нравов Америки и Европы в поздневикторианский период. «Шумная дружеская атмосфера Гранд-Юнион, в которой встречали приезжающих из Нью-Йорка мужчин со свежими новостями с Уолл-стрит» — как ее не хватало холодным гостиным британских аристократов! Между тем юные американские наследницы твердо вознамерились их покорить. Но «молчаливая упорядоченность» британского дома приводила молодых завоевательниц в уныние. Служанки огорчали их своей необщительностью и забитостью — «из страха перед кухаркой они даже не смели соваться на кухню». В британских гостиных царили чопорность и консерватизм, впрочем, они были органичной частью дома, над которым властвовала женщина. Некогда бесспорным главой семьи считался мужчина — именно он заботился о ее социальном статусе, распоряжался деньгами и принимал решения за всех домочадцев, включая детей. Но постепенно мужчина уступил эту роль женщине. В 1904 году Герман Мутезиус пишет: «Англичанка — полновластная хозяйка у себя в доме, та ось, вокруг которой вращается вся семейная жизнь… Мужу полагается заниматься делами, ежедневно покидая родные стены. В какой-то мере он ощущает себя гостем в собственном доме. Средоточием домашней жизни и тронным залом его хозяйки становится гостиная». Женщина, далее отмечает Мутезиус, «отвечает за связи с внешним миром, рассылает приглашения, принимает и развлекает гостей». Вот об этом мы и поговорим в следующей главе.

Все жалуются, что терпеть не могут столпотворения, но на деле обожают эту божественную давку.

Франсуа де Ларошфуко о светских приемах в Лондоне, 1784

Кому из нас не знакома лучезарная и несколько искусственная улыбка, какой хозяин и хозяйка дома встречают приглашенных! Но давайте мысленно перенесемся в поражающую показной роскошью гостиную эпохи Стюартов — в тот час, когда здесь разыгрывается спектакль приема гостей. Затем попробуем перескочить через несколько веков и посмотреть, как в викторианской гостиной то же действо превращается в формальный пятнадцатиминутный визит. Светское общение всегда считалось своего рода обязанностью, но мы знаем, как тонка грань между общительностью и навязчивостью. Элеонора Рузвельт подсчитала, что в 1939 году ей пришлось пожать 14 046 рук. «У меня болели кисти, — вспоминает она, — болели плечи, болела спина. Ног я вообще не чуяла». Но люди, с которыми она обменивалась рукопожатием, вне сомнения, были польщены ее вниманием. Чтобы люди, собравшиеся вместе, нс чувствовали себя разобщенными, хозяину дома надлежало проявлять великодушие, щедрость и гостеприимство.

Гостей принято развлекать, но как? Во времена Тюдоров и Стюартов при королевском дворе устраивали балы-маскарады — музыкально-драматические представления, в которых участвовали как профессиональные актеры, так и любители. Генрих VIII однажды устроил себе развлечение, явившись переодетым на бал в дом кардинала Уолси и приглашая дам на танец. Анна Болейн дебютировала на бале-маскараде «Зеленый замок» в роли Настойчивости (учитывая упорство, с каким она добивалась короля, признаем, что амплуа она себе выбрала вполне подходящее). Популярными развлечениями оставались музыка и пение; так, Генрих VIII переманил к себе несколько мальчиков с самыми лучшими голосами из хора кардинала Уолси. Балы-маскарады разыгрывались и в следующем столетии, превращаясь во все более пышные и буйные мероприятия: на представлении, устроенном для заболевшего Якова I, актриса, выступавшая в роли царицы Савской, перемазала сливками и вареньем упившегося датского короля Кристиана. А дамы, игравшие Веру и Надежду, нализались так, что за кулисами бедняжек вывернуло наизнанку.