Первому полету человека в космос предшествовала серьезнейшая программа подготовки. Но на долю впервые стартовавшего в космос человека все равно оставалось немало неизведанного. Вот почему слова «Мужество» и «Героизм» здесь беспредельно весомы! Потребовалась огромная любовь к Родине и человечеству, беззаветная преданность науке и прогрессу, чтобы с таким спокойствием и уверенностью отправиться в первый космический рейс.

Навсегда запечатлелось в нашей памяти знаменитое гагаринское: «Поехали!» – возглас очень земной, человечный: с ним и в былые времена отправлялись в путешествие на Руси…

ВИТАЛИЙ СЕВАСТЬЯНОВ

Юрий не был прост, как это могло показаться. На самом деле он был очень сложным человеком. По-хорошему сложным. Он, как губка, впитывал в себя все хорошее. Причем это непрекращающееся накопление духовных ценностей и знаний шло как-то непроизвольно. От встречи к встрече я убеждался, насколько разумно, перспективно понимал он стратегию многих космических кораблей. Он рос буквально на глазах. И это в условиях постоянной занятости, когда человек может просто не найти времени на то, чтобы углублять свои познания и духовно совершенствоваться.

И еще я должен сказать, что бремя славы Юрий пронес на редкость скромно. При всех огромных возможностях он не делал ни шагу для того, чтобы упрочить и увеличить свою славу. Однажды я спросил его:

– Что, Юра, тяжела шапка Мономаха? Он ответил:

– Скажу честно: очень тяжела. – Помолчал и добавил: – Но нужно…

И в этом одном слове «нужно» – весь Гагарин.

КОНСТАНТИН ФЕОКТИСТОВ

Гагарин никогда не играл и не пытался играть роль человека-уникума. Он отдавал себе ясный отчет в том, что является обыкновенным человеком, попавшим в необыкновенные обстоятельства.

Это очень редко встречающийся дар – при любых обстоятельствах оставаться самим собой. У Гагарина имелся такой дар. Он был естественным на космодроме, он был естественным после полета, когда все его носили на руках, чествовали, приветствовали. Все для него было естественным и обычным.

Первые автографы. Внуково. 14 апреля 1961 г.

Помните, что сказал Гагарин о своем дублере Германе Титове? «Он был тренирован так же, как и я, и, наверное, способен на большее. Может быть, его не послали в первый полет, приберегая для второго, более сложного?..» Разве эти слова не подтверждают сказанного мною?

ВЛАДИМИР ШАТАЛОВ

Наверное, главное, чему научил нас Гагарин, так это – отношению к людям. В полной мере понял я высокую гагаринскую человечность на случае, который может показаться пустячным.

Это произошло в день, когда впервые проводилась стыковка двух автоматических спутников. Мы должны были как можно скорее попасть на пункт управления, но возле гостиницы нас задержала толпа. Люди набросились на Гагарина, протягивая ему открытки, книжки, блокноты. Я начал поторапливать Гагарина:

– Давай, давай по-быстрому, опаздываем же!..

– Сейчас, сейчас… – успокаивал меня Юра, а сам продолжал раздавать автографы.

Потом нам пришлось на дикой скорости мчаться к автобусу, потому что времени оставалось в обрез.

Для меня нет ничего более глупого, чем опаздывать, и, разумеется, я не удержался – попрекнул Юрия:

– Несерьезно это – автографы. Ну что за мода? Разве можно так транжирить время?

Гагарин ответил:

– Нужно. Ведь люди же просят. Как же отказать им в просьбах?

Я продолжал свое:

– А зачем они суют всякие клочки бумаги?

– Ты не прав, – возразил Гагарин, – не беда, что человек не припас заранее фотографию или книгу. Он вообще не готовился к встрече, вот и дает на подпись то, что имел под рукой. Автографы люди просят не для того, чтобы похвастаться перед соседями и сослуживцами, а на память об этих годах. О самом начале космической эпохи. Может быть, человеку приятно будет передать мой автограф детям, рассказать им, как встречался с людьми, которые работают в космосе… Словом, слетаешь – сам почувствуешь. Это пока не подходят к тебе люди, не просят тебя ни о чем, ты думаешь, что сможешь отмахнуться хотя бы от мелочей. А вот когда слетаешь…

Слетав, я понял, насколько прав был Юрий.

НИКОЛАЙ РУКАВИШНИКОВ

Мне очень нравился Юрий Алексеевич Гагарин. Он вызывал чувство огромного уважения к себе. Он мог быть и строгим, мог быть и добрым. И дружелюбие, расположенность к людям не мешали ему проявить, если надо, твердость характера. Для нас он был очень крупной и авторитетной фигурой в Центре подготовки космонавтов. В том случае, когда у нас возникал какой-либо трудный вопрос, именно Юрий Алексеевич помогал найти решение.

Партия в бильярд

Все знают обаяние гагаринской улыбки, но, может быть, самой поразительной была его манера беседовать с человеком. Она тоже моментально располагала к нему собеседника. Он встречал вас так, что вы сразу же понимали: этому человеку очень интересно с вами. Вслух он ничего особенного не произносил, а только смотрел с доброжелательностью, настраивающей на откровенность, и так внимательно слушал, что казалось, вы хорошо и давно знакомы с ним.

ГЕОРГИЙ БЕРЕГОВОЙ

Я познакомился с Юрием Алексеевичем, когда он находился уже в зените славы. Людям, не встречавшимся с ним лично, Гагарин казался тогда каким-то необыкновенным человеком. А он тем временем оставался таким же, каким был до полета, – простым, скромным, отзывчивым. Мы, его товарищи по профессии, видели в нем благожелательного, умного советчика, образцового офицера. И хотя он был моложе некоторых из нас, поучиться у него можно было многому. Выдержка, дисциплинированность, необычайное трудолюбие, оптимизм, эрудиция, убежденная целеустремленность коммуниста, общительность и доброта – всеми этими благородными качествами Юрий Алексеевич Гагарин был наделен очень щедро и ими, собственно, руководствовался во всей своей жизни.

На баскетбольной площадке

Лена Гагарина играет на пианино

У космонавтов, как правило, отличное здоровье. А у Гагарина оно было просто железное. И дело вовсе не в исключительных природных данных, а в том, что он старался не подрывать своего здоровья: не был пристрастен к спиртному, курил мало, круглый год занимался спортом. Он пробовал себя во многих видах спорта и, в частности, очень любил баскетбол, теннис, хоккей. В последние годы Юрий Алексеевич увлекся водными лыжами и усиленно рекомендовал этот вид спорта космонавтам, даже сам тренировал их.