— Папочка! — восклицает Ася. — У меня болела голова, а мамочка дала мне чай, от которого мне стало легче.

— Мамочка? — переспрашиваю я, а Дымка виновато поглядывает на меня, словно забыла что-то сказать.

— Вчера мы не успели поговорить, — начинает она и поджимает губы.

— Поговорить о чем? — спрашиваю я, а Ася улыбается.

— Папа, мамочка рассказала, что не могла жить вместе с нами из-за сложных обстоятельств, но теперь вернулась и всегда-всегда будет с нами.

Меня сотрясает, и на глаза наворачиваются слезы. Дымка на самом деле так сказала Асе? Она назвала себя ее матерью еще до того, как узнала, что Анна мертва?

Понимаю, что нам с Дымкой следует поговорить наедине. Смотрю в ее красные чуть припухшие глаза и понимаю, что она плакала: из-за состояния Аси или из-за своей сестры? Мне становится больно и тяжело, но я пытаюсь не подавать вида, потому что должен стать крепкой стеной для всех, именно на моих плечах должна держаться семья. Я хочу понести все невзгоды на себе, оградить от них своих любимых.

— Ася, порисуешь пока немного? Мы с папой быстренько поговорим, и я вернусь, — спрашивает Дымка, и дочка сразу же кивает.

Она уходит за свой столик, а Дымка идет ко мне, нежно берет меня за руку, и мы выходим в коридор.

— Прости, вчера я была немного растеряна и совсем забыла о том, что хотела поговорить с тобой… Я сказала Асе, что я ее мать. Надеюсь, ты не против?

— Я? Ты что?! Конечно, я не против, но как ты сама к этому относишься, ведь Ася…

— Моя дочь! — безапелляционным тоном заявляет Дымка и улыбается.

Сердце прихватывает. Такими темпами я скоро слягу с инфарктом. Прижимаю Дымку к себе и едва слышно шепчу:

— Спасибо.

— Спасибо, что подарил мне семью, — вторит моим словам Дымка. — Несмотря на то, что по большей части это я была виновна во всем и разрушила то, что ты клялся отцу сохранить.

— Все это неважно. Важнее, что ты со мной! Мы снова вместе, и я не отпущу тебя, буду беречь, как зеницу ока. Потому что я люблю тебя.

Понимаю, что за это время Дымка так и не сказала мне важные слова. Услышу ли я их от нее однажды?

Поздно вечером мне звонит Витя и сообщает, что вернулся из командировки. Он напоминает мне, что мы договаривались о встрече. Помню, что он хотел поговорить со мной, но пока не в состоянии, ведь завтра будут похороны моей сестры. И пусть она оказалась той еще змеей, я все равно тяжело переживаю ее смерть. В конце концов, мы были близняшками, пусть для нее эта связь ничего не значила.

— Вить, Аня умерла. Завтра похороны. Мне нужно просто переосмыслить все, а потом мы сможем встретиться.

Виктор покашливает, наверняка, шокированный новостью.

— Как умерла?

— Наткнулась не на того человека, и он жестоко расправился с ней. Она получила заслуженное наказание, но все равно тяжело.

— Тань, тебе нужна помощь? Я могу хоть сейчас приехать, только скажи куда?

Я отрицательно мотаю головой, но вовремя понимаю, что мужчина не видит меня. Не понимаю, к чему вся эта самоотверженность, если я четко озвучила свою позицию и дала ему понять, что между нами ничего не может быть.

— Спасибо, но уже все сделано. Демьян обо всем позаботился. Завтра будут похороны. Если хочешь, то подъезжай в зал прощаний к двенадцати.

— Конечно, я приеду!

Мы еще немного говорим с Виктором, он пытается поддержать меня, а потом мы прощаемся. Эту ночь я сплю в комнате Аси, потому что девочке нездоровится, и я решаю следить за ней, несмотря на то, что Демьян всячески уговаривал меня, желая убедить поменяться местами. Рядом с девочкой мне как-то спокойнее, я могу помочь ей, если снова подскочит температура или случится что-то еще. Да и девочка сейчас особенно остро нуждается в маме.

Утром я поднимаюсь разбитая. Асе вроде бы лучше, но она слабая, и это расстраивает меня. Девочка изъявляет желание покушать: появившийся аппетит — это хорошо. Юлия Сергеевна занимается девочкой, а мы с Демьяном собираемся на похороны.

Я надеваю черное платье до колен, заплетаю волосы в косу и перевязываю ее черной лентой. Возможно, я поступаю неправильно, организовав все эти почести, но я не могу поступить иначе: она моя сестра. Дурной у меня характер — права была бабушка. Жаль, что сестра была только у меня, а у Анны не было.

Мы едем в машине в молчании. Слишком много всего происходит, и в голове так много мыслей, которые не хочется озвучивать. Я боюсь заводить с Демьяном разговор о состоянии Аси, боюсь, что девочке может стать еще хуже. Уверена, что мужчину посещают те же мысли, поэтому он не спешит заводить разговор. Еще и эти похороны. Все свалилось на голову слишком не вовремя. Если бы Анна не подсела на злосчастные препараты, она бы могла спасти Асю, но моя сестра даже тут успела подгадить. А ведь она знала, что ее дочь больна.

Нет.

Не ее дочь.

Моя.

Сглатываю тугой ком и отталкиваю от себя дурные мысли. Надеюсь, что хотя бы на том свете Анна сможет пройти через все круги ада и осознать, что именно она натворила. Возможно, хотя бы там ее накроет осознанием всего ужаса, который возник по ее вине.

Когда Демьян останавливает машину на парковке, я не спешу выходить. Мужчина открывает дверцу и протягивает мне руку, а я боюсь. Мне страшно выйти и признать тот факт, что это все-таки случилось. Вспоминаю, как сильно боялась похорон бабушки, как падала на крышку гроба и кричала, что не смогу жить без нее, и сердце обливается кровью. Я снова пропускаю тот день через себя.

Больно.

Как же больно.

Мы ходим в зал.

Гроб закрыт.

Ничего не удалось сделать с обезображенным телом Анны, а потому открывать крышку нам категорически не советовали, и это к лучшему. По крайней мере, я не подвергну своего малыша угрозе выкидыша из-за сильного стресса. Я стараюсь потихонечку успокоиться, когда со спины подходит кто-то.

Смаргиваю слезы и оборачиваюсь.

Виктор.

Ныряю в объятия мужчины и всхлипываю. Надеюсь, что Демьян не будет ревновать меня, ведь друг пришел для того, чтобы поддержать.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да. Тяжело все это, Вить… Очень тяжело, но я понимаю, что никак иначе ее история не могла завершиться, не после всего, что сотворила Анна с жизнями других людей.

Мужчина кивает и выпускает меня из объятий. Так как больше никто не пришел попрощаться с Анной, Демьян просит везти гроб на кладбище, и мы идем в его машину. Витя едет следом за нами. Все происходит, как в замедленной съемке, как в тумане. В ушах стоит непонятный гул. Внутренности колотятся от страха. Еще какое-то время гроб стоит у вырытой могилы, а потом его опускают.