ухватилась за эту возможность, преследуя цель не только научиться чему-то новому, но и забить под завязку свои пока свободные вечера. Потому что, стоило мне переступить порог своей двушки, как черная тоска моментально наваливалась снова, словно на меня падал потолок. Я не знала, как с этим бороться.

По совету Влады со вторника я начала принимать щадящие антидепрессанты, но они лишь делали эту тоску ленивой и тягучей, но все так же плотно окутывающей меня. Я была словно муха, каждый вечер влипающая в отравленный мёд. И потому идти домой не хотелось. Я бы наверно и не шла, допоздна засиживаясь на работе, если бы не ждущие меня после школы дети.

Хотя и их дни потихоньку забивались различными секциями до самой ночи. В среду, например, у Алиски был театр в школе, потом занятие на укулеле в доме творчества, а у Левки альпинизм до девяти вечера там же. И получалось, что раньше половины десятого дома меня никто и не ждал.

А находиться в нашей квартире одной было чем-то совсем невыносимым.

Наверно именно поэтому вечером в среду я согласилась встретиться с Ариэлем.

По крайней мере, себе я объяснила это так. После совместного обеда в понедельник наедине мы больше не оставались. Он пригласил вместе пообедать и на следующий день, но я сослалась на то, что пока не хочу лишних сплетен. Девчонкам из офиса выдала лайт версию моего появления в их коллективе. На фоне переезда мне срочно нужна была новая работа, и Ариэль, друг мужа моей подруги, соизволил меня выручить. Как только девушки услышали, что я переехала из-за развода, Коц тут же был забыт, и на меня градом посыпались вопросы про Сашку. Таким образом коситься на меня, думая, что я любовница директора, практически перестали.

Ариэль выбрал камерный ресторан неподалеку от моего дома. Конечно, очень дорогой. Конечно, специализирующийся на морепродуктах. И конечно заказал нам бутылку коллекционного вина. Я уже заметила, что он сноб во многом, но меня это не раздражало.

Тихая музыка, приглушенный свет и уединенное расположение столика располагали к откровенным беседам. Ариэль все так же мягко улыбался, скользя по мне внимательным изучающим взглядом, а я поймала себя на мысли, что привыкаю к нему.

Мужская симпатия была так ободряюща и очевидна, что я совсем перестала чувствовать скованность в его обществе. Откинулась на спинку, утопая в мягком бархатном кресле, и с наслаждением маленькими глотками отпивала ароматное вино. Мы говорили о чем-то нейтральном - работе, вкусах, новостях, ведя глазами немного другой, более провокационный разговор. Это легонько щекотало нервы и низ живота и, казалось, что я почти забыла о том, что в груди у меня зияет черная дыра, способная высосать всю радость из этого помещения.

Но так лишь казалось.

Потому что, стоило Ариэлю спросить, решилась ли я поехать с ним на выходные, а, услышав отрицательный ответ, поинтересоваться не сошелся ли мой муж с той женщиной, с которой мне изменил, как вечер для меня закончился.

Меня словно кулаком ударили в солнечное сплетение. Воздух со свистом вылетел из легких, повлажневшие ладони заледенели. Я видела по впившемуся в меня взгляду Коца, что он сделал это нарочно.

Решил напомнить мне, что я зря затягиваю наше сближение. Ведь, скорее всего, меня уже никто обратно не ждет. Но это было так больно и неожиданно, что и мужчину напротив мне захотелось придушить не меньше, чем возможно изменяющего мне сейчас бывшего мужа.

Ариэль тут же понял свою ошибку, сощурился, принял скорбный вид.

- Лиза, прости, если я сказал, что-то не то...

- Нет, все нормально, - пробормотала глухо, - Знаешь, уже поздно, у меня дети скоро вернутся с секций. Давай попросим счет?

- Лиза, не убегай, я всего лишь сглупил, был бестактен. Больше это не повторится, - он попытался накрыть мою ладонь, лежащую на столе, своей.

- А я всего лишь сказала, что мне уже пора. Ариэль, спасибо за вечер, - я пыталась говорит это спокойно, держа лицо нейтральным, но голос предательски странно звенел, как натянутая до предела струна, - И, если тебе интересно, то нет. Вроде бы не сошелся...Официант, можно счет?

*** По приходу домой долго не могу успокоиться. Перед глазами вспыхивают отдельными жестокими кадрами картинки из сна, в котором Сашка имел Надю прямо у нас дома. И они сейчас кажутся мне реалистичней, чем обеспокоенные лица собственных детей.

- Мам, ты как себя чувствуешь? - Левка хмурит рыжеватые отцовские брови, с подозрением меня осматривая, - Бледная такая...

- Да не очень, голова разболелась, - опираюсь плечом о дверной косяк, замерев на пороге кухни, - Голодные? У меня сил готовить нет, давайте закажем что-нибудь.

- Ну блин, я только пельмени закинула, - ворчит Алиса, моментально насупившись, - Ты позвонить не могла, а?

Игнорирую. Слабо улыбаюсь.

- Значит, справитесь без меня?

- Куда мы денемся, - фыркает Левка, доставая из холодильника помидоры и огурцы, - На тебя пельмени варить?

- Нет, я ушла спать.

- Ладно, - отвечают хором.

- Чтобы в одиннадцать тоже легли.

- Ла-адно...- уже не так синхронно.

- И зубы!

- Ой, иди уже, мам! - Алиса выталкивает меня из кухни и демонстративно захлопывает дверь.

Плетусь к себе. Переодевшись, умываюсь перед сном и отправляюсь спать, несмотря на то, что часы показывают лишь начало одиннадцатого, а дети достаточно громко шуршат на кухне, и не думая закругляться.

И спасительный сон ко мне всё не идет.

Мысли, что сейчас делает Сашка, слишком навязчивы. Они крутятся в голове с бешеной скоростью, обгоняя белку в колесе. Неужели он...с ней? Ну а что ему может помешать? Я ведь ушла...Сама! Он свободен...А-а-а!

Это так больно. Нестерпимо, жгуче больно. Дыхание перехватывает, жжется.

Это кончится когда-нибудь? Я устала от этих эмоций. Устала страдать. Днем я потихоньку научилась избегать их, душить, но ночами пока ничего не помогает. Выпиваю еще одну таблетку антидепрессанта. Забираюсь в свою постель опять, накрываясь одеялом с головой. Жду