Так, «поп-мужчина» прельщается красивым лицом женщины, забывая, что лицо лишь исполняет божественную мелодию пизды. Классический подход представлялся Тоду значительно честнее.

В момент явления этой мысли Дебби снова взяла в рот член Тода, и это был сигнал её вернувшегося желания, которое, выразившись таким способом, сразу перекинулось и на Тода. Он снова подключил свой язык, губы, пальцы, нос, а глаза у него так и вообще не закрывались, а всё пялились на чудо.

Тод любил ощущения своего хуя во рту партнёрши больше, чем во влагалище, по простой причине наличия во рту языка, с дивным прикосновением которого даже плотный зажим ануса не мог идти в сравнение. Кроме того, умелая женщина могла так крепко обнимать член губами и прижиматься к нему языком, что создавалось полное впечатление языкастого сфинктера.

Снова излившись, Тод продолжил размышлять: поза 69 может ярко иллюстрировать выражение «ставить с ног на голову», когда пизда и лицо меняются местами не только в пространственном смысле, но и в моральном. А именно: уродство, которое приписывалось пизде, теперь перемещается на иное место, на лицо, рот которого перенимает «уродливую» заглатывающую функцию пизды. Но в то же время красота лица перемещается на пизду, что предстаёт перед твоими очами и предлагает свои губы для поцелуя.

То есть частая некрасивость женского лица естественно принимала на себя «уродство», приписываемое пизде, тогда как истинная прекрасная пизда брала на себя красоту, приписываемую лицу.

Так пизда нараспашку попутно становилась душой нараспашку.

Кроме того, Тод видел в 69 и мелкие удобства – хуй во рту женщины во время её оргазма заглушал вопли и стоны, которыми многие женщины явно злоупотребляли, – «пронзительный оргазм», как именовал его Тод.

Итак, Тод окончательно убедился, что в женщине он больше всего любит её междуножье, причём со всех точек зрения (не только в переносном смысле, но прежде всего в прямом – в любом ракурсе): с эстетической, гастрономической, ну и конечно же сексуальной. То есть ему нравится всё в женском междуножье: вид, вкус, запах, и потому он хочет всё это лицезреть, лизать, вдыхать. А так как это ещё приносит наслаждение обладательнице, то и радость становится абсолютной. Таким образом, если пизда, промежность и ягодицы с анусом – самое главное и любимое в женщине, то 69 становится самой важной и восторженной позицией, тогда как о хуе горячо заботится женский рот.

Неудобны были только женщины с большим животом – он мешал добираться языком до клитора, и поэтому именно таких женщин Тод называл «недоступными».

Менструации не только не смущали Года, а радовали. Он говорил в такие дни, что в меню «Пизда с кровью». И Тод уминал это кушанье за обе щёки в то время, как женская голова была насажена ртом на кол хуя.

Тод всовывал язык во влагалище как только мог глубоко, им овладевало желание уйти туда с головой – видно, срабатывало воспоминание о том, как он головой из него выходил. «Рождаясь, появляются головой вперёд. Умерев, выносят ногами вперёд, – думал он. – А любя, стремишься вперёд головой в ноги врозь».

В конце концов Тоду стало противно смотреть на женские лица. Все они представлялись ему фальшивыми, лживыми, провокаторскими. Ведь большинство женщин каждое утро начинает с обмана – любая устремляется к зеркалу накладывать косметику, то есть представляться лучше, чем она есть на самом деле. Женщины даже радостно делают шаг назад, чтобы прыгнуть на два вперёд: они соглашаются на уродство бигудей, лицевых масок и прочего, чтобы рвануться через них в фальшивую красоту. Цель женщины – сделать своё лицо привлекательнее, чем оно есть, и тем самым постоянно вводить в заблуждение мужчин.

Пизда же и зад в косметике не нуждаются. Вернее, они вырабатывают собственную «косметику» – соки, мочу, дерьмо, которые добавляются не ко лжи, а к генитальной правде. Но правда среди людей никогда не считалась красивой, и вот эту-то «косметику» носить считается неприличным, и её тщательно смывают. Всё это в противоположность лицу, которое без косметики многие женщины даже стыдятся показывать. Ведь люди приучены стыдиться правды.

Сколько уродливых, лживых, наглых, подлых и просто бесцветных женских лиц, а вот между ног у этих женщин – прекрасно.

Одна из влюблённых в Тода женщин, знавшая о его предпочтениях, выучилась разговаривать влагалищем и губами, а вернее, лишь приговаривать в то время, когда Тод лизал ей клитор, а рот женщины был занят его членом. Разумеется, уста пизды не так уж были красноречивы и скороговорок произнести не могли, но зато научились восклицать «Ох!» и «Ах!», а также «Ещё!», в зависимости от состояния их владелицы. Однажды, когда Тод в очередной раз почувствовал, как женский рот жарко обволакивает его хуй, ему послышался возмущённо-завистливый голос влагалища: «Хуй в рот!»? Но он заткнул влагалище двумя пальцами, и оно заткнулось, сжимаясь по поступившему приказу от клитора. Иного разговора Тоду от любовницы не требовалось, такого красноречия ему вполне хватало для благоговения. Ведь Пизда – живая. Хоть солона, да сладка.

В те дни разразилась война с Афганистаном, и Тода как сотрудника ЦРУ отправили в эту страну на выполнение секретных операций. Его помощником был назначен афганец Али, который хорошо знал английский и служил Тоду переводчиком. Али был весьма корыстным существом, но за его знания людей и местных обычаев ему прощалось и это. Задачей Тода было устранение богатых афганцев, финансирующих Талибан. Али перепадали деньги убитых, и он был счастлив.

После убийства очередного талиба в его доме в горах Тоду и Али пришлось застрелить и пятерых его слуг, которые оказали сопротивление. Обыскивая комнаты, Тод и Али забрели в большую комнату, где сидели на ковре пять женщин в паранджах. Они закрыли лица, услышав выстрелы и поняв, что в доме чужие. Али заговорил с женщинами, оказавшимися жёнами убитого. Они сбились в кучку и дрожали под скрывавшими их с головы до ног чёрными балахонами. Тод приказал женщинам вытащить трупы во двор. Он хотел сначала их запугать, намекая, какая судьба ждёт их при неповиновении. Али, помахивая пистолетом, следил, как женщины брались каждая за руку или за ногу, а пятая – за голову и таким способом они вытаскивали трупы из дома.

Тод, уже давно не вкушавший женского мяса, решил не упускать случая. Он знал, что для мусульманки открыть своё лицо перед незнакомым мужчиной – самый жуткий грех и позор, что они предпочтут сверкать пиздой, лишь бы лицо оставалось недоступным взгляду, и на этом Тод решил сыграть, следуя своим убеждениям.

Али и раньше предлагал Тоду организовать для него молоденьких: девочек, но у Тода, занятого чередой ликвидаций, просто руки до этого не доходили. А теперь с чувством исполненного долга Тод мог позволить себе расслабиться. Он подозвал Али и дал ему указания, что и как сказать женщинам. Али, с трудом скрывая удивление, перевёл сказанное главной жене Лале. Та подползла к Али и преклонила голову к его ногам, в восторге, что Победитель (так Али называл Тода) не желает обесчестить женщин, не будет открывать им лица и, более того, не подвергнет их риску беременности. Женщины переглянулись, повертев головами с густой сеткой на лицах, сквозь которую поблёскивали глаза. Али продолжил: когда Победитель прикажет, женщина должна снять панталоны, поднять свою чёрную хламиду до пояса и лечь на спину.