Удар принимает на себя дома в основном Амиль. Мне, конечно, тоже достается фразами вроде "а ты тоже хороша, подписалась на эту авантюру" или "не стоило идти у него на поводу". Я отмалчиваюсь, изредка пожимая плечами. Но потом мама с тетей переключаются на насущные вопросы и начинают организацию банкета.

Зато от нас отстают. Времени не так и много, а они все хотят по высшему разряду.

Арина тоже долго вопит мне в трубку, но присоединяется к приготовлениям, когда я вклиниваюсь в поток ее гневной речи и успокаиваю, сказав, что платье она всё-таки наденет.

Друзья Амиля тоже не ожидали от нас такой прыти, но обещают обязательно приехать.

Суббота наступает совершенно неожиданно. Кажется, мы только вышли из зала в начале недели, а уже выходные.

Не успеваю позавтракать, как в дом, будто тайфун, влетает Арина с визажистом и парикмахером. Пока меня готовят в комнате под чутким руководством подруги, Аида командует во дворе. Ее голос иногда доносится через открытое окно, особенно когда она недовольна.

Всё-таки, как ни крути, а устраивают нам настоящую свадьбу. А из меня стараниями Арины делают невесту.

Я рассматриваю себя в зеркале под восторженные отзывы подруги, когда в комнату заходит Амиль. Одного взгляда хватает, чтобы Арина поняла: надо оставить нас наедине.

— Ты красавица, — говорит он, подходя ко мне с грацией хищника.

Я выставляю руку вперёд и качаю указательным пальцем.

— Амиль, нас ждут.

Тяжёлый вздох, будто бы думает сейчас: " Пусть бы они все провалились сквозь землю".

— Ксюша, — всё-таки перехватывает мою руку и притягивает меня к себе, — ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете. Я никогда не думал, что смогу кого-то так любить и от кого-то так зависеть. Ты меня приручила, околдовала, свела с ума. Я твой с потрохами, мой цветочек. Принимай.

В носу начинает пощипывать, а глаза уже на мокром месте. Наверное, лучше признание и придумать сложно.

Я провожу ладонью по щеке Амиля и отвечаю:

— А ты меня вытащил из ада, показал, что такое любовь. Я твоя до последней частицы души и до последней клеточки тела. А теперь возьми меня за руку, и пойдем в нашу счастливую и долгую совместную жизнь.

Эпилог

— Амиль, — зову мужа, заходя в кабинет, — ужин готов.

Он отвлекается от ноутбука, потирает лицо ладонями и, вздохнув, говорит:

— Ксюша, я же просил тебя… Зачем тебе на таком сроке крутиться у плиты? Я же предлагал нанять повара или заказывать еду из ресторана.

Опять начинается! Сколько раз объясняла, что я беременная, а не больная, все равно не понимает. Если я не буду хоть чем-то заниматься, то завою от скуки или просто свихнусь.

Тем более беременность моя протекает легко. Ничего не болит, токсикоза нет. И я совсем не устаю. В конце-то концов, я же не мешки таскаю, а всего лишь готовлю.

Сложив руки на груди, смотрю на Амиля и не выдерживаю.

— А вот мог бы меня тогда чем-нибудь развлечь. А то день тебя нет, с работы приходишь и снова дела, — тычу пальцем в ноутбук.

— Так-так, — улыбается Амиль, откатываясь на стуле чуть дальше от стола, — и кто у нас капризничает? Это известные капризы беременных?

— Это забота о твоём здоровье, — парирую в ответ. — Столько работать нельзя.

Амиль хлопает по бедру, приглашая меня сесть. Вот знает, как меня успокоить.

Устраиваюсь у него на коленях и обвиваю шею руками. Амиль гладит меня по спине, то задерживаясь между лопатками, то опускаясь к пояснице. Хочется свернуться от этих движений клубочком и урчать, как довольная кошка.

Вторая рука Амиля на животе. Он не упускает случая дотронуться, с тех пор как наш сын начал шевелиться. Вот и сейчас на лице мужа расплывается улыбка, когда он чувствует толчок.

— Боец, — комментирует, все ещё поглаживая мой живот.

— Есть в кого, — отвечаю я и тянусь за поцелуем.

Мы увлекаемся, забыв про ужин, но на столе начинает вибрировать телефон Амиля. Он нехотя прерывает поцелуй и со мной на руках подкатывается обратно. Смотрит на экран и говорит:

— Мариб как всегда. Знает, когда звонить не надо, но все равно звонит, — сдвигает слайдер и сразу же нажимает на кнопку громкой связи. — Дружище, если это не что-то срочное, то я тебя добавлю в черный список.

— Вот и помогай после этого людям, — ворчит Мариб, но по-доброму. — Я тут самым первым новости узнаю, хочу поделиться, а ты мне черным списком грозишь.

— Новости, надеюсь, того стоят? — спрашивает Амиль.

— Это насчёт Глущенко.

Услышав фамилию бывшего мужа, я непроизвольно дергаюсь. Надеюсь, он не откупился и не вышел на свободу. Если верить новостям, то его дело все ещё продолжается, суда не было пока. Но сам Толик дожидается приговора в стенах СИЗО.

Амиль смотрит на меня, будто спрашивая взглядом: "Будешь слушать?"

Я киваю, и тогда муж обращается уже к Марибу:

— И что там с ним?

— А нет больше Толика.

— В смысле? — вырывается у меня.

Смысл-то вроде и понятен, но, видимо, мозг не воспринимает информацию так.

— Ксюша, и ты здесь, — говорит Мариб. — В смысле, что умер он. Какая-то мутная там история, пока подробностей не знаю. То ли отравился, то ли помог кто. В любом случае проверка будет, а потом и я узнаю о ее результатах.

— Хорошо, звони, если что, — прощается Амиль и нажимает на сброс. — Ксюш, все в порядке?

Конечно, Толик редкостная сволочь и скотина, но смерти я ему не желала. Только ступор у меня не от этой новости. Как там сказал Мариб? То ли помог кто?

— Амиль, ты же к этому не имеешь отношения?

Боже, что я делаю? Что я говорю? Я сейчас практически обвинила своего мужа в организации убийства. Хотя ещё даже неизвестно, убийство ли это.

— Извини, — говорю, опуская взгляд